Loving Longest 2 (СИ)

— Это верно, — согласился Тургон. — Но насколько тебе нужны вообще сейчас разговоры о расследовании гибели Финвэ? Я понимаю, что мои слова могут звучать пристрастно, но представь себе: у Финдекано есть какая-то вещь, связанная с убийством Финвэ, он прячет её в могиле Нолофинвэ, я её достаю и перепрятываю. Это всё выглядит так, как будто или мы с Финдекано убийцы, или убийцей был наш отец. Если об этом начнут говорить, то не исключено, что во всяком случае, нолдор не захотят, чтобы Артанаро Гил-Галад, сын Финдекано, был их королём. Если, например, они сделают своим королём Нельяфинвэ, твоему хозяину это понравится?

Саурон задумался.

— Что ты предлагаешь? — спросил он.

— Сделай перерыв, — сказал Тургон. — Какие-то слухи должны были пойти в любом случае. Не исключено, что если тот, кому я отдал замок, услышит разговоры о том, что тебе или твоему хозяину нужен ключ, он сам придёт к Нельяфинвэ. Пусть они сами получат замок и испытают его. Даже при том, что ларец разбит, если ключ вставит и повернёт кто-то, кроме сыновей Феанора, замок может оказаться непоправимо повреждён, и ты никогда не узнаешь правды. Подожди год или два. Если замок не всплывёт, я расскажу тебе, у кого он может быть.

— Почему я должен, Турондо, — теперь Майрон тоже заговорил на квенья, — соглашаться на твоё наглое предложение?

— Потому что ты, Майрон, достаточно разумен, чтобы согласиться на разумное предложение, даже если его неподобающим тоном высказывает тот, кто тебе не слишком приятен, — ответил Тургон. — Я знаю, что ты не хотел штурма Гондолина, и что ты предпочёл бы, чтобы я «случайно» упал с башни или со стены, а городом бы правил Маэглин. И я знаю от Гватрена, что ты послал своих подручных в Дориат, чтобы отобрать Сильмарилл у сыновей Феанора и отдать Эльвинг, и что при этом ты приказал щадить сыновей Феанора.

— Мне кажется, — сказал Саурон, — Гватрен рассказал тебе много лишнего.

— Он рассказывал лишь то, о чём мог рассказать без вреда для себя, — заметил Тургон, — об остальном я сам догадался. Например, Майрон, я прекрасно понимаю, почему ты так себя повёл. Ты ведь не заинтересован в полном уничтожении эльфийских королевств, так? Ведь ты прекрасно понимаешь, что если никого из нас не останется, то следующим шагом твоего господина должно быть нападение на Аман. И ты, повторяю, достаточно разумен, чтобы понимать — скорее всего, это конец для твоего хозяина и для тебя. Ты прекрасно понимаешь и другое: ничто не достаётся даром. Ты не можешь не знать, что Сильмариллы разрушают плоть и дух твоего владыки; обожжённые руки — это мелочь, лишь внешний знак того, что происходит у него внутри. Всё имеет свою оборотную сторону. Да, Нельяфинвэ ободрился подвигом Лютиэн и Берена, чтобы выступить против вас, и объединил эльфов и людей в «союз Маэдроса». Но и твой господин не смог бы бросить такие силы в Битву Бессчётных слёз, если бы Сильмарилл не был отнят у него: от того, что камней стало два, а не три, его могущество возросло на треть. Возможно, сейчас тебе кажется разумным ходом каким-то образом отдать все камни сыновьям Феанора, которым всё равно нельзя возвращаться в Аман; тогда он может обрести значительную часть прежней мощи и вы сможете рассчитывать на победу. Но какое воздействие оказали камни на того, кто их носил, за эти пятьсот лет? Что осталось…

— Ладно, я понял, — остановил его Майрон. — Хорошо, допустим, я согласен последовать твоему совету и подождать год. Но не больше. Но тебе-то разве не интересно, кто убил твоего деда, Турондо? Если это, конечно, не ты.

— Я тут много думал, Майрон. И о себе, и о своих родственниках, и о тебе. Убийство Финвэ — очень страшное и неприятное происшествие. Но оно в прошлом. Прежде всего сейчас надо думать о его последствиях. А тебе, Майрон, — сказал Тургон, — лучше всего подумать о двух вещах.

— Интересно, каких же?

— Во-первых, из чего сделаны Сильмариллы.

— Это не загадка для меня, — сказал Майрон. — Я знаю ответ на этот вопрос: они сотворены из стекла — как сказал один из нолдор, Феанор сотворил «тело, в котором мог бы обитать весь этот магический свет, из столь совершенного стекла, которое мог сделать один лишь Феанор, и даже Аулэ представить себе не мог»*.

— Майрон, а ты знаешь, что никто из нолдор не работает по стеклу лучше меня? — спросил Тургон.

— Нет, — Саурон слегка удивился. — Я слышал, что в твоих покоях в Гондолине в окна были вставлены какие-то необыкновенные стёкла и даже озаботился получить образцы; то, что до меня дошло, действительно невероятно, но я не знал, что их делал ты сам.