Ловкая бестия

Через четыре месяца я получила телеграмму, в которой отец извещал меня о том, что свадьба состоится такого-то числа. Я ограничилась поздравлением — телеграммой — и ответила, что прибыть не смогу.

С прошлым было покончено.

* * *

— Женя, ты снова спасла мне жизнь! — встрепенулся Симбирцев. — Во второй раз!

— Работа такая, — развела я руками. — Стараемся помаленьку.

Дверь распахнулась, и охранники вбежали в палату, выставив вперед автоматы.

— Пошли вон, олухи! — вскочил с постели Симбирцев, потрясая кулаками. — Вам только мусорные ведра охранять, и те из-под носа сопрут! Гольдштейна мне сюда, быстро! Одна нога здесь, другая… О…

Но тут Симбирцев схватился за сердце и медленно сел на постель.

— Кажется, я слегка переволновался. Говорили мне врачи — не раздражайтесь по пустякам, старайтесь видеть во всем хорошее… Черт, как болит!

— Босс, вам нельзя здесь оставаться! — присела я рядом с ним.

— Да можно, можно… — махнул рукой Симбирцев. — Посажу на пороге своей палаты генерала, пусть забаррикадирует весь этаж своими курсантами или заминирует все к чертовой матери!

— Но я не шучу!

— Я тоже, — вдруг посерьезнел Симбирцев. — Моя жизнь — это теперь вопрос времени. Помнишь, я дал тебе понять, что на меня напали люди одного из моих гостей? Так вот, это был…

— Пономарев? — спросила я, почти не сомневаясь в ответе, который сейчас услышу.

— Да, — подтвердил шеф. — Он вызвал из машины по телефону своих людей — у него хорошие связи в уголовном мире среди отморозков, — и те попытались убрать меня. Но благодаря тебе у них ничего не вышло. Тогда этот гад попробовал достать меня здесь. Третья попытка будет обязательно, и рано или поздно он меня зацепит. Если только мы с тобой его не опередим…

— Каким образом?

— Слушай меня внимательно! — нагнулся к моему уху Симбирцев. — Елизавета сообщила мне, что Пономарев крупно проворовался. Я и раньше предполагал, что он периодически поправляет свое финансовое положение за счет спортивного фонда, который он опекает, но мне, честно говоря, было на это наплевать.

— А что изменилось?

— Похоже, Пономарев вконец достал свою жену. То ли очередного любовника замочил, то ли еще что, точно не знаю. Короче, она раздобыла документы, уличающие его в присвоении денег фонда.

— И собиралась настучать об этом своему родственнику в Москву, который этот самый фонд и учредил? — быстро догадалась я.

— Ну да, — подтвердил Симбирцев. — Бумаги она получила только сегодня утром и взяла их с собой. Но Пономарев что-то заподозрил и выкрал их у нее из сумочки. Тогда Елизавета решила идти ва-банк и выложила мне все, пока мы ехали в автомобиле.

— А почему тебе?

— Потому что денежки качались и через «Налим» тоже, и по всему выходило, что я покрываю растратчика. Представляешь, в каком бы я оказался положении, проверь «крыша» бухгалтерию. Да меня бы раздавили, не выслушав никаких объяснений. Короче, Елизавета дала понять, что Пономарев хочет меня подставить, и предложила вместе обратиться к ее московскому родственнику.

— Но Пономарев решил действовать, пока не стало слишком поздно.

— Конечно. Ведь без бумаг, но с моей помощью Елизавета могла бы доказать свою правоту. Но теперь она мертва, а я ничего не могу сделать.

— Значит, надо добыть эти бумаги, — сделала я единственно правильный вывод.

— Да, — обессиленно откинулся на подушках Симбирцев. — Любой ценой…

— Хорошо, — с ходу согласилась я. — Я все сделаю. Ответь мне сейчас на несколько вопросов, и я немедленно примусь за дело.

Дело оказалось не таким простым, как могло показаться. Но отнюдь не невозможным. Потому что для внутреннего воина не бывает ничего невозможного.

Не об этом ли было написано в той брошюрке, которую я нашла у вас под кроватью, господин Симбирцев? И не этому ли учили меня в группе «Сигма»?

Я быстро завернула к себе домой, переоделась и теперь вышагивала по улицам города, изредка сверяя свое отражение в витринах магазинов.

Город медленно погружался в вечерние сумерки, по улицам прогуливались парочки, весело мигали зазывные огоньки рекламы.

Я вспомнила свой первый вечер в этом городе и невзначай улыбнулась.

* * *

Когда с учебой было покончено, я оказалась на распутье. Мне изо всех сил хотелось получить хотя бы неделю покоя, чтобы все взвесить и решить, как жить дальше. Звучит, конечно, банально, но самые банальные вещи обычно требуют самых глубоких размышлений.

Понятное дело, отец звал меня во Владивосток. Но одна мысль о том, что мне придется жить под одной крышей с мачехой, которая является сейчас полноправной хозяйкой в нашем доме, навсегда закрывала для меня возможность навестить родные места.

Обратной дороги не было.

Оставаться в Москве? Конечно, это было заманчиво. Но пока что никакой определенной работы у меня не наклевывалось. Да и с квартирой сразу же возникли бы проблемы, не говоря уже о том, что суматоха большого города никак не способствовала душевному спокойствию, в котором я сейчас так остро нуждалась.

Впрочем, в запасе у меня был еще один вариант. Не совсем, правда, подходящий, но на данный момент у меня просто не было выбора.