Ловкость лап

— Привет. Я только хотела поблагодарить за яблочный пирог.

Эрик любил экспериментировать с рецептами, и Сьюзен иногда приносила результаты на работу.

— Да не за что, — он закатал повыше рукава тёмно–зелёного свитера. — Тебе не показалось, что там было слишком много корицы?

— Нет. Но если ты считаешь, что нужно ещё поэкспериментировать…

— Вы все, так уж и быть, станете моими дегустаторами.

Я положила руку на сердце и торжественно изрекла:

— Если так надо, мы готовы принести себя в жертву.

Он рассмеялся, и я направилась обратно к Роме и Мэгги, по пути снимая свою старую куртку, тёплую, но какого–то уродского коричневого цвета. Я купила её специально, чтобы надевать, когда наступала моя очередь кормить колонию бродячих котов в заброшенном поместье Вистерия–Хилл. Поскольку куртка досталась мне всего за пять долларов, меня не очень расстраивал её немодный вид. Уверена, что и котов тоже.

Подошла Клер с кофейником.

— Горячий шоколад?

— Да, пожалуйста, — Рома стянула перчатки и потирала закоченевшие руки.

Мы с Мэгги кивнули.

Клер налила три кружки.

— Зефирки или корица?

— Зефирки! — одновременно сказали мы с Мэгги.

— Эрик сделал шоколадный пудинг, — хитро улыбнулась Клер. С забранными в два хвостика рыжими кудряшками она была похожа на маленькую проказливую девочку.

Рома в это время возилась со своими ботинками.

— Да, — сказала она, помахав из–под стола рукой.

— Заманчиво, — произнесла Мэгги.

— Точно, — согласилась я.

— Вернусь через пару минут, — пообещала Клер, возвращаясь к стойке.

Рома выпрямилась и взяла свою кружку.

— За шоколад и скотч!

— Чего? — переспросила я.

— Шоколад и клейкая лента, — повторила она. — С их помощью можно решить практически любую проблему, — она вытянула левую ногу и показала ботинок. — Видите?

По внутреннему краю каблука был приклеен кусочек серого скотча.

— Зацепилась вечером за что–то острое. Пара кусочков клейкой ленты — и пока всё в порядке.

Я рассмеялась.

— Только не говори, что носишь в сумочке моток скотча.

— Ношу. И пакетик M&M’s, — она вытянула правую руку ладонью вверх: — Скотч. — Вытянула другую руку: — M&M’s. Если я не могу починить что–то с помощью этих двух вещей, то возвращаюсь домой и ложусь обратно в кровать.

К нам шла Клер с большим овальным подносом, от которого доносился аромат тёплого шоколада. Она поставила блюдце с зефирками в центр стола, а пудинг — перед каждой из нас. На вкус он был даже лучше, чем на запах.

— Что–нибудь ещё? — спросила Клер, получив в ответ только неразборчивое мычание.

— Вернусь через несколько минут, — улыбнулась она.

Мы ели молча, лишь изредка довольно вздыхая.

Мэгги первая опустила ложку и слизнула каплю шоколада с большого пальца.

— Очень, о–о–о-очень вкусно. — Она вытащила из кармана маленький чёрный блокнот. — Что ты делаешь до конца недели? — спросила она Рому. — Мне нужно ещё несколько фотографий котов.

Рома вытерла руку салфеткой.

— Когда тебе удобно? — они склонились над столом, сверяя расписание.

Мэгги сделала коллаж из фотографий колонии бродячих котов в Вистерия–Хилле, где я нашла Оуэна и Геркулеса.

Он висел в приёмной ветеринарной клиники Ромы. И теперь организация по защите животных заказала Мэгги постер для их программы по стерилизации. Она собиралась сфотографировать трёх новых подкидышей, оставленных у дверей клиники на прошлой неделе.

Дверь кафе открылась, обдав меня холодным ветром. Вошла крошечная пожилая женщина, что–то в ней казалось неуловимо знакомым.

Она замялась в дверях, моргая от яркого света. Кого–то искала? Я тронула Рому за руку:

— Кто это?

Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Это Агата, — улыбка стала ещё шире, когда старушка заметила её.

Агата не улыбнулась в ответ, но выражение её лица стало чуть мягче, и она махнула головой в знак приветствия. Потом перевела взгляд на меня и кивнула.

Рома нахмурилась:

— Ты её знаешь?

— Нет, но я видела её пару раз вчера. Когда я разгребала снег она… эмм… остановилась поговорить с Геркулесом. Ты же знаешь, как он не любит мочить лапы.

Чего я не сказала, так это того, что Агата взяла моего чёрно–белого котика и принесла мне. Геркулес и Оуэн, как и остальные коты Вистерия–Хилла, были абсолютно дикие. Я подобрала их котятами, и обычно они не позволяли никому другому к ним прикасаться.

Агата медленно продвигалась к стойке, где Питер Лундгрен разговаривал с Эриком. Я не могла определить, сколько ей лет. Она горбилась от остеопороза, лицо покрыто сетью морщин. На ней было нечто, похожее на мохеровое пальто начала 60‑х в чёрно–красную клетку. Либо оно было ей велико, либо это она становилась все меньше с течением времени. Питер подошёл к Агате, предложив ей руку. Она приняла её, взяв в другую руку свою чёрную полотняную сумку, и он помог ей продолжить путь. Эти двое явно знали друг друга.

— Почему я никогда раньше её не видела?

— Год назад у Агаты был микроинсульт, она упала и сломала бедро, — ответила Рома. — Она была в реабилитационном центре в Миннеаполисе.

У стойки Эрик протягивал Агате коричневый бумажный пакет и стаканчик навынос. Питер возвращался к своему столику.

— Я не думала, что она вернётся, и вдруг вчера увидела её с Руби.