Ловцы человеков

От криков Николая замы вскочили со стульев, собираясь в крайнем случае защитить начальника, если подчиненный бросится на него с кулаками. Директор же застыл в нелепой позе, разинув рот, из которого выпала на стол дымящаяся сигарета. Николай замолчал так же неожиданно и сразу резко вышел из кабинета.

Директор пришел в себя, закрыл рот, шумно выдохнул воздух.

– Шиза косит наши ряды! – сделал вывод один из замов.

– А где Николай, что, ушел уже? – вдруг спросил директор. Замы удивленно уставились на него. Тот увидел лежащую перед ним на столе сигарету, поднял ее, настороженно принюхался и затянулся. В следующую секунду он зашелся в диком рвотном кашле, согнувшись за столом.

– Боже, что это за гадость? – еле отдышавшись, поднял голову прослезившийся директор. – Кто туда какого дерьма насовал?

Прислушивавшийся за дверью новоиспеченный мастер кодирования, торжествуя, потерял всякий страх и решил подыграть. Он медленно открыл дверь и вплыл в кабинет с плавной негромкой речью:

– Ты звал меня, сын мой, ты восклицал: «О боже!» Я отвечу тебе: ты больше не будешь курить по велению моему. Ибо яд табака я сделал ясным твоему вкусу. Очнись и живи счастливо!

Так же плавно Николай вышел за дверь.

Ничего не говоря, директор полез за второй сигаретой, подкурил ее, отбросил и снова зашелся в ужасном кашле, с омерзением отплевываясь от последних частиц дыма и вытирая рукавом губы.

– Обалдеть… – подытожил один из замов. Второй зам истово перекрестился.

А Николай-«чудотворец» тем временем, написав у секретаря заявление об увольнении «по причине сошествия на него Святого Духа», вышел из конторы в новую жизнь.

Он понимал, что может легко стать каким-то цирковым гипнотизером или целителем, избавляющим от алкоголизма. Но это показалось ему слишком скромной платой за годы тоски по чуду, да и превращать дарованное-таки чудо в ремесло не поднималась рука. К тому же желание скорее зарабатывать деньги не тяготело над ним. Умея рассуждать, он спокойно просчитал все варианты и выбрал самый неожиданный из них, решив свое чудо не спеша превратить в чудо для других.

***

То, что называлось службой в Церкви Николая Ростовского, более походило на праздничную тусовку фанатов какого-то музыканта. Шум в основном молодых голосов и плавную музыкальную мелодию, льющуюся из динамиков, Антон с Игорем услышали еще издалека, подходя к открытой концертной площадке в одном из небольших парков.

Молодежь пританцовывала, подпевая звучащей какой-то похожей на мелодичную молитву песне. Стояли, впрочем, люди самых разных возрастов, сгрудившиеся и в одну толпу, и кучками чуть на отдалении. На нескольких столбиках стояли ящики для сбора пожертвований. Люди о чем-то возбужденно говорили: видимо, одни, уже побывавшие на службах в этой Церкви, высказывали свои восторги другим. Никто не сидел на нескольких скамейках перед маленькой сценой, сколоченной из досок.

– Это что, службы только на открытом воздухе бывают? – спросил Антон, подойдя к группе молодых людей. Те очень приветливо заулыбались:

– Нет, снимают для них и другие помещения. Владыка здесь, в парке, только летом служит. А к зиме, может, и свое церковное здание будет. Если пожертвований наберется!

Добродушие и почтение к другим казались словно разлитыми в воздухе над этой толпой – все тут были какими-то восторженными, словно ожидающими близкого чуда. Словно ты попал на сходку хиппи образца шестидесятых годов прошлого века, которые посреди запутавшегося в страхе и ненависти, расколовшегося на части мира проповедовали, затянувшись косячком марихуаны, всепрощающую любовь и радость бытия.

– Владыка прибыл! – раздался восторженный девчоночий крик. Музыка резко переменилась на настороженно-тревожную, толпе передалось от нее восторженное состояние.

К площадке резво подкатил небольшой джип, из которого выскочил человек маленького роста с грубыми чертами лица, восторженным взглядом и улыбкой до ушей. Он быстро взбежал на сцену, вскинул руки вверх и восторженно закричал:

– Друзья мои, как я люблю вас!

Толпа ответила свистом и гулом. Некоторые стоящие с краю молодые люди даже запрыгали от торжества и нетерпения.

– Владыка, мы любим тебя! – раздался один голос, который сразу был подхвачен сотней других.

– Спаси бог вас всех! Да спасет вас любовь эта! – «владыка» словно набирался сил, в упоении управляя толпой, голос его становился все громче и отчаяннее. – Да спасетесь вы силой моей! Ближе, друзья мои! Ближе к силе моей! Разве не для вас я наделен ею, разве не к вам послан я?

Музыка звучала в такт настрою собравшихся, беря то отрешенно-высокие ноты, то снисходя до тихой мелодичности. «Владыка» стал говорить что-то восторженное про свои впечатления о погоде, жизни, людях и так далее. Казалось странным то, что, казалось бы, нет ничего особого в речи невысокого человечка, но люди встречают его слова с таким торжеством, словно вот-вот увидят что-то невероятное. Вдруг тот переменил интонацию своей речи на прямо противоположную: устало-тревожную.

– Кто выйдет ко мне? Прошу и жду вас… – развел он руки и опустил голову.