Ловушка для матери

Среда, после полудня. Мы с Салли посетили дом миссис Вальдон, вернувшейся с побережья еще во вторник вечером. Она отпустила няню передохнуть, сказав, что нашла женщину, которая будет в течение недели дважды в день вывозить мальчика на прогулку. То же самое она сказала и остальной прислуге. Не знаю только, что она наплела им про новую шикарную коляску, доставленную незадолго до нашего прихода. К моменту прибытия сотрудников «Газетт» — журналистки и фотографа с помощником — Салли уже переоделась в одежду няни, настоящая няня ушла домой, коляску привели в полную боевую готовность, а по выражению лица Люси было видно, что ей необходимо выпить. Газетные фотографы работают шустро, и через полчаса, то есть к половине четвертого, съемки были закончены. Я потащился на площадь Вашингтона, чтобы посмотреть, как Салли управляется с детской коляской. Хоть я и не проводил никогда специальных исследований поведения женщин с колясками, мне показалось, что Салли выглядит вполне естественно — опустила плечи, слегка подшаркивает ногой. Вернувшись в дом, я застал журналистку, которая все еще беседовала с Люси. Впрочем, вскоре она ушла, и я приготовил мартини.

Четверг, пятница, суббота. В четверг с утра помчался в «Газетт» посмотреть, что получилось. Снимок Салли на площади с коляской и ребенком был просто великолепен. Две другие фотографии (на одной — Люси с мальчиком на руках, на другой — Салли причесывает малыша, а Люси смотрит на них) получились тоже неплохо, хотя на лице миссис Вальдон трудно было разглядеть материнскую нежность. Оно больше походило на лицо женщины, стремящейся улыбнуться, несмотря на зубную боль. При этом Лон сказал, что другие снимки были еще хуже. Фотография дома несколько выпадала из общего ряда, но я не стал возражать против нее. А в текст Лон согласился внести четыре сделанных мною исправления. Все три дня Салли по два раза вывозила ребенка на прогулку на площадь Вашингтона, а ежедневные тренировки с фотокамерами проходили дома у миссис Вальдон, в большой комнате на втором этаже. Руководил Эл Познер, а мы с Люси служили фотомоделями. Люси была на семь дюймов ниже меня, и благодаря этому Салли училась фотографировать людей разного роста. Две камеры были спрятаны за украшениями по краям ручки, а третья — с дистанционным управлением — располагалась впереди, в коробочке с погремушками и прочей дребеденью. За три дня меня сняли не меньше тысячи раз. В четверг почти все фотокарточки получились нечеткими, подвела плохая фокусировка. В пятницу дело пошло лучше, ну а в субботу — вообще прекрасно. Теперь Салли могла сфотографировать любого, кто подойдет к коляске ярдов на шесть или ближе. В ту же субботу Саул, Фред и Орри просидели у нас чуть не до полуночи. Первые полчаса они провели в кабинете — Вульф проинструктировал их, как действовать утром на площади, и старшим назначил Саула, — а следующие три часа играли со мной в карты, уделяя должное внимание напиткам и закуске.

Воскресенье, утро. В девять тридцать позавтракал. В десять, когда Салли с коляской уже должна была появиться на площади, я уничтожал третью сметанную лепешку, держа ее в правой руке. В левой у меня была «Газетт», раскрытая как раз на той странице, где шел наш материал «Женщины любят детей». Ну что ж, название — дело вкуса. Не мне учить Лона.

13

Когда Лон Коэн говорил, что на площади станут собираться толпы женщин, он несколько преувеличивал. Видимо, он переоценил популярность своей газеты. Воскресный урожай составил лишь двадцать шесть снимков — семь утром и девятнадцать во второй половине дня. Я был у Люси, когда чуть позже пяти вернулась Салли с коляской, и помог вынуть катушки с пленкой из фотоаппаратов. Передней камерой она сделала лишь два кадра, но мы решили проявить всю пленку. Какое значение имеют лишние два доллара при наших-то тратах! Но и через сутки мы все еще не знали, удалось нам сфотографировать мать или нет. Люси не сумела опознать никого из двадцати шести женщин, запечатленных на снимках. По словам Джулиана Хафта, Лео Бингэма и Уиллиса Крага, они тоже не увидели на снимках знакомых. Утром Вульф говорил по телефону с каждым, прося взглянуть на фотографии, но не объясняя, где раздобыл их. Около полудня Эл Познер передал мне по шесть экземпляров готовых отпечатков, и я разослал их с курьером. К пяти часам мы получили ответы, и все — отрицательные. Потом я показал фотокарточки Люси. Насчет одной из них она засомневалась, вроде бы раньше где-то видела эту женщину, но оказалось, что она внесена в наши списки и уже проверена Саулом. Люси просила остаться и подождать возвращения Салли с новыми пленками, но мне хотелось вернуться на нашу Тридцать пятую улицу, потому что скоро могли поступить сообщения по телефону. И действительно, около двадцати минут пятого позвонили Хафт и Бингэм. Я ждал еще ответа от Крага и, когда вновь раздался звонок, подумал, что это он. Но я еще не успел проговорить обычное «Контора Ниро Вульфа», как меня перебили:

— Привет, Арчи, это Саул. Говорю из будки на Университетской площади.

— Ну?