Ловушка для матери

— Теперь, возможно, слишком поздно. С двенадцатого мая прошло шестнадцать дней. Звонок был днем?

— Нет, вечером, вскоре после десяти.

— Голос мужской или женский?

— Я не уверена. Думаю, что это был или мужчина, пытавшийся говорить женским голосом, или женщина, старавшаяся подражать мужчине. Точно не знаю.

— У вас есть какие-нибудь подозрения?

Она покачала головой.

— Никаких.

— Что было сказано? Дословно.

— Я была одна в доме. Служанка ушла. Поэтому сама взяла трубку и сказала: «Дом миссис Вэлдон». Мне ответили: «Позовите хозяйку». «Вэлдон у телефона», — произнесла я. Тогда незнакомец сказал: «Посмотрите что лежит в вашем вестибюле, кое-что найдете» и повесил трубку. Я спустилась вниз, нашла сверток. И, увидев живого ребенка, забрала его в комнату. Потом позвонила доктору и...

— Скажите пожалуйста, вы были дома весь тот день и вечер?

— Нет, я провела уик-энд за городом и вернулась домой около восьми. Ненавижу этот поток машин в воскресенье, особенно когда стемнеет.

— Где это «за городом»?

— Около Хартфорда, в доме Юджина Хафта — он издаст книги моего мужа.

— Поясните точнее. В каком штате Хартфорд?

Её глаза раскрылись от удивления. Ну, а для меня незнание Вулфом одного из крупных городов страны не было новостью. Его географические познания вполне восполнялись атласом.

— Ну, Коннектикут, — сказала она.

— Когда вы оттуда уехали?

— В начале седьмого.

— На своей машине?

— Да.

— С шофером?

— Нет. У меня нет шофера.

— Был ли кто-нибудь с вами?

— Нет, я была одна. — Она опять повела рукой. — Конечно, вы детектив, мистер Вулф, вам виднее, но какой смысл в ваших вопросах?

— Вы просто не умеете логически мыслить. — Он повернулся ко мне. — Объясни ей, Арчи.

Вулф обижал её. Но не желал беспокоить себя столь очевидными вещами, он предоставил это мне.

— Вы, наверное, были слишком заняты ребенком и не смогли вникнуть во все подробно, — сказал я ей. — Допустим, позвонил я. Но еще раньше положил ребенка в вестибюль. Я бы не сделал этого, если бы не знал твердо, что вы дома и подойдете к телефону. Возможно, я слонялся вокруг, пока не увидел, что вы приехали домой, или что в доме зажёгся свет, но вероятнее всего, я знал, что вы уехали на уик-энд и будете дома к вечеру. Может быть даже мне было известно, когда вы уехали из Хартфорда. Поэтому вопрос моего шефа: «Был ли кто-нибудь с вами в машине?» неслучаен. Самым легким способом узнать время вашего возвращения было бы моё присутствие в вашей машине. Если бы вы ответили положительно, следующим вопросом был бы: «кто?»

— Боже мой! — Она посмотрела на меня в изумлении, помедлила и повернулась к Вулфу. — Хорошо, спрашивайте, что хотите.

Он проворчал:

— Не что хочу, а что должен, если соглашусь на эту работу. Ваш адрес?

— Одиннадцатая улица, возле Пятой авеню. Я получила дом по наследству. Его построил мой прадед. Когда я сказала, что мне надоел клан Армстедов, я не болтала, это действительно так, но дом я люблю, и Дику он тоже нравился

— Вы разделили дом? Пустили жильцов?

— Нет. Сейчас я имею возможность...

— Служанка и кухарка живут в доме?

— Да.

— А еще кто?

— Пять раз в неделю приходит женщина помогать по дому, но у меня она не живет.

— Могли ли служанка или кухарка родить ребенка в январе?

Она улыбнулась.

— Конечно же, нет. Кухарка исключается. А служанка живет со мной около двух лет. Нет, нет, у неё не могло быть ребенка.

— Тогда может у родственницы одной из них. Возможно у сестры. Идеальное устройство никому не нужного ребенка. — Вулф отодвинул письмо в сторону. — Обычная история.

Он постучал по записке кончиком пальца.

— От булавки остались дырки. Она была английская?

— Нет, обычная.

— Вот как. — Он поднял брови. — Вы говорите, записка была приколота к внутренней части одеяла. В каком месте? Возле ног ребенка, у туловища, у головы?

— Думаю, в ногах, но я не уверена. Я вынула ребенка из одеяла до того, как увидела записку.

Вулф повернулся ко мне.

— Арчи, ты любишь высказывать свое мнение по подобным вопросам. Каковы шансы за то, что младенца подложила женщина, если считать, что он вполне мог уколоться булавкой?

Я думал недолго.

— Не хватает данных. Где была прикреплена булавка? Во что одет ребенок? Как закололи булавку? Впрочем, десять шансов к одному, что это был мужчина. Я только отвечаю на вопрос, а не держу пари,

— Я тоже. — Вулф опять повернулся к миссис Вэлдон. — Я не думаю, чтобы младенец лежал в одеяле голым?

— О, нет. Он был даже слишком тепло одет: свитер, шапочка, плисовый комбинезончик, рубашка, нижняя рубашка, прорезиненные штанишки, и пеленка. Да, еще пинетки. Так что одет совсем неплохо.

— Еще булавки были?

— Конечно. Ими заколота пеленка.

— Пеленка была... гм... свежая?

— Нет. Мокрая. Возможно, он лежал внизу несколько часов. Я сменила её до прихода доктора, воспользовавшись наволочкой.

Я прервал её.

— Я готов все же держать пари. Хотите знать моё мнение? Если записку к одеялу прикалывала женщина, то одевала ребенка не она.

Никаких комментариев не последовало. Вулф повернул голову, чтобы взглянуть на стенные часы. До обед оставался час. Он втянул в себя носом воздух, выдохнул и повернулся к вдове.