Ловушка для невесты

– Свои вещи повар забрал с собой, но если найдётся подходящий для этой работы человек, я, конечно, предоставлю всё необходимое.

Лейла пытливо на него посмотрела:

– Зачем вы мне это рассказываете?

Бакстер колебался, подыскивая нужные слова:

– Рэмси попросил меня купить от его имени дом в Александрии.

Лейла нахмурилась.

– Но я говорила ему, что Аиша должна уехать в Анг…

– Он сказал, маленький домик для одной женщины и мальчика, – прервал её Бакстер.

В изумлении Лейла раскрыла рот, а её рука метнулась к груди:

– Одной женщины и мальчика? Вы хотите сказать… для меня и Али?

Бакстер улыбнулся.

– Думаю, да. Он сказал, домик с двориком, где можно было бы сложить печь для женщины, которая печёт замечательный хлеб и пирожки, и хочет начать там своё дело.

– Дом… В Александрии… для меня и Али? – повторила Лейла шёпотом.

– Да. Но у меня есть другое предложение – станьте моим поваром, Лейла. Готовьте для меня, живите в этой квартире вместе с Али, и я построю печь для вашего собственного дела.

Лейла прищурилась:

– Вы позволите мне продавать мой хлеб и пирожки?

– Если только это не помешает вам готовить для меня и управлять моим хозяйством. Как вы говорите, мои слуги распустились. Если честно, домашние дела не составляют предмет моего интереса.

Лейла послала ему долгий внимательный взгляд.

– Вы именно это имеете в виду? Хотите, чтобы я на вас работала?

– Да, хочу.

Она ещё раз более тщательно обследовала жилище повара, а затем двор и кухню. Наконец, обернулась к Бакстеру.

– И сколько мне это будет стоить?

Его глаза заблестели:

– Квартира прилагается к должности – без арендной платы.

– А за это я должна готовить и убирать…

– Следить за уборкой, управлять слугами. Вам не придётся всё делать самой.

– И при этом я смогу заниматься своим делом.

– Да, и ещё получать жалование, – когда он назвал сумму, её брови исчезли под покрывалом.

– Вы мне ещё и платить будете?

– Конечно.

Прищурив глаза, Лейла подбоченилась:

– И чего ещё вы ожидаете от меня? Сразу говорю вам, я – порядочная женщина.

Бакстер улыбнулся.

– Знаю, и восхищаюсь этим. Точно такие же жалованье и условия были и у прежнего повара. Так вы берётесь за работу?

Последовало долгое молчание.

– Я хотела бы, – наконец сказала Лейла, – но я должна спросить у брата. Он глава семьи.

Бакстер ухмыльнулся.

– Отлично. Я поговорю с вашим братом, и, полагаю, нам удастся придти к соглашению. Итак, мы с вами заключили сделку, – он по-европейски протянул ей руку, и, вопреки своему обыкновению, Лейла тоже протянула свою для пожатия.

Бакстер удивил женщину, взяв её кисть обеими руками. Затем он медленно поднял её руку и поднёс к губам. Лейла уставилась на него, зачарованная, не зная, как поступить. Твёрдые тёплые губы прижались к тыльной стороне её ладони в неспешном поцелуе.

Ощутив его дыхание на своей коже, Лейла затрепетала. В волнении она отдёрнула руку.

Бакстер улыбнулся.

– Вы хороши на вкус, как свежий хлеб.

– Потому что я пекла хлеб сегодня утром, – отрывисто произнесла она. – Больше так не делайте. Это неприлично.

Чуть дрожащими руками она расправила своё покрывало.

Бакстер поклонился, но ничего не сказал. И не перестал улыбаться.

Лейла слегка коснулась его плеча.

– Пора идти, – сказала она сердито, – мы потратили достаточно времени. Остальные нас заждались.

Улыбка Бакстера стала шире. Если бы она действительно сердилась, то ни за что не стала бы до него дотрагиваться.

* * *

Рейф и Аиша сидели рядышком на мягкой низкой оттоманке и несколько минут после того, как вышли Бакстер с Лейлой и выбежал Али, хранили молчание.

Наконец, Рейф заговорил:

– Вы очень любите Лейлу, правда?

– Конечно, ведь мы с ней не просто подруги, она мне как мать.

– Лейла рассказывала мне, как вы встретились, – продолжил Рейф, – как она дала вам немного еды, а вы в ответ помогли ей с топливом для печи.

Немного помолчав, Аиша сказала:

– Она не просто дала мне поесть. Меня кормили и раньше. Лавочники на рынке иногда бросают беспризорникам испорченные фрукты и ломти чёрствого или поломавшегося хлеба. Они швыряют куски прямо в грязь и смотрят, как голодные дети подбирают их и запихивают в рот. Подобно крысам.

Рейф посмотрел на девушку в упор:

– Надеюсь, вы никогда не оказывались в столь отчаянном положении.

– Оказывалась. И часто. К тому моменту, как я встретила Лейлу, я не ела уже четыре дня, – проговорила Аиша лишённым красок голосом.

Руки Рейфа напряглись, костяшки пальцев побелели.

Аиша взглянула на него. Он всё ещё намеревается сделать из неё английскую леди. Ему следует многое о ней узнать.

– Мне было почти четырнадцать, я девять месяцев жила на улицах, – рассказывала она, – преимущественно воровством. Но за четыре дня до этого я увидела, как наказывают вора. Он выл по-звериному, когда ему отрубили руку, и я это слышала.

Тогда она в ужасе уставилась на культю, истекающую кровью. На руку, валяющуюся в грязи, с судорожно подергивающимися, как будто всё ещё живыми, пальцами.

Кто-то подобрал руку – Аиша не знала, отдали её стонущему вору или выбросили собакам. Она застыла, неспособная соображать от ужаса, что это её рука могла бы, подёргиваясь, лежать в пыли.