Ловушка для осьминогов

– Миша, ты один? С бабой Зоей? Собирай свои вещи и уходи к ней. Я за тобой приеду через полчаса. Передай трубку бабе Зое.

Забрала мальчика у соседки Клавдии Васильевны. Вышли к торговому центру. А Мишу больше вести некуда. Он и сам это понимает:

– Лариса Александровна, может, в православный приют, как Миша предлагал?

– Придётся. Помнишь нашу легенду?

– Да. Я из Харькова. Миша Лопахин. Я на попутках добирался. Здесь раньше жил мой папа Иван Лопахин. А больше никого у меня нет.

– Миша, несколько дней я не смогу сюда приезжать.

– Я понимаю. Надо бабулю похоронить.

Повернулся и стал подниматься по ступенькам. Впустили.

Подождала минут десять и пошла. Вот и ещё одного ребёнка бросила…

Вернулась в скорбный дом. Первым приехал племянник. Спросила, чем помочь. Он сам в растерянности: «Дождёмся кузину, будем вместе решать». Втроём крутились. Соседи тоже помогали. Всё, вроде, сделали как надо. Но на кладбище внезапно закатила истерику Зинаида Сергеевна. Кинулась на Лару, утверждая, что сократила век Клавочки, навязав ей заботу о ребёнке. А ведь все эти дни к Ларе приходили из полиции, проверяя, не появился ли Миша. А может, и не из полиции. Может быть, и здесь в кустах стоят. Схватила её за руку: «Перестаньте!» «Нет! Я скажу!» Культурный выдержанный племянник вдруг набычился и пошёл на бабку: «Я не позволю скандалить на похоронах! Мало ты, дрянь, при жизни о тёте Клаве небылиц наговорила! Убью!»

Церемония завершилась. Все провожающие разместились в микроавтобусе и двух легковушках. Лара всё оглядывалась. Зинаида Сергеевна с кем-то разговаривала на дорожке. Племянник взял Лару под руку.

– Да не оглядывайтесь вы! Без неё лучше!

Посадил Лару на переднее сиденье своей машины и отъехал. Зинаида кричала, бежала. махая руками.

Деваться некуда, Лара рассказала, что мальчик бежал из дома из-за жестокого обращения.

– Всё будет в порядке, – вяло пробормотал племянник Клавдии Васильевны.

Помянули. Племянница сказала отдельное спасибо Ларе, которая была помощницей тётке и в жизни, и в смерти.

– А что за ребёнок, Лара? – спросила Майя Сергеевна.

– Это мой ребёнок, – вдруг сказал племянник. – Ну, в смысле, родственник по материнской линии. У него мать умерла, вот мне его и привезли. А я что, я человек одинокий. Попросил тётку приглядеть. А теперь отца разыскали и ему передали.

– Как Клава духом воспарила, когда Мишенька у неё жил, – всплакнула соседка баба Зоя. – Ведь она совсем было затосковала. А с ребёнком она, бывало, и посмеётся, и погуляет. Готовить стала, а то и поесть забывала.

– А Новый год последний, – вспомнила племянница. – Звала её к нам, куда там! Звоню под утро. А тётя говорит: мы тут с Ларой.

– Новый год, – оживился старичок с первого этажа. – Мы с бабкой кисли вдвоём, а тут Клава в дверь звонит. Они от торгового центра пришли с Ларой. С шампанским! Мы раздавили бутылочку с соседями, человек восемь нас было, конфетками закусили. Так душевно!

Что-то царапнуло при словах «Новый год». И тут же забылось.

Но среди ночи вдруг проснулась и вспомнила! Рассказать! Но кому в три часа позвонить? Так и не заснула до утра…

А утром первым делом позвонила:

– Дима! Я вспомнила!

– Что вспомнила?

– Убитого вспомнила! Где я его видела… нет, как зовут, не знаю. Но как искать, скажу!

– Приходи, пропуск заказан!

Глава шестая, в которой Лара рассказывает о встрече Нового года и помогает установить личность убитого

«Это было… год назад это было. Славик тогда на первом курсе был. Естественно, к кому-то из однокурсников пошёл праздновать. Позвонил Вовка Пинчук: «Как праздник встречать собираешься?» А как? В деревню ехать, чтобы Вика выпрашивать что-то начала, Витя жаловаться на бедную жизнь, а мама сетовать на неблагодарных детей? Нет уж, заранее поздравлю и продукты отвезу, после праздника наведаюсь, но новогоднюю ночь надо проводить так, как хотелось бы жить в грядущем году. А как хотелось жить? Чтобы Славик нормально учился, чтобы все были здоровы, чтобы денег хватало. Значит, буду дома сидеть: и здоровье не повредится, и деньги экономятся. Вовка, конечно, уговаривает прийти, а я решительно: «нет». Настроения нет. А на самом деле, конечно, дело в его Людке и жёнах его сослуживцев. Ну, не любят они меня! И добро бы, была юной красоткой, тогда бы из ревности, понятно! А то и старше, и неказистей, и надеть-то мне нечего. Но почему-то Людку даже упоминание обо мне бесит. Хотя при Вовке делает вид, что я – друг семьи. И Вовка искренне считает, что жена относится ко мне так же, как и он. Словом, отказалась. А Людка ещё в его трубку пискнула: «Ларисочка, надумаешь – приходи, мы тебе всегда рады!»