Ловушка для папы

Через лигу телега свернула в лес и поехала по еле заметной тропе, указанной арбалетчиком, мир его праху. Стрелок был мужчиной в том возрасте, когда остальные уже завершают оружные набеги на дорогах, и оседают на месте в качестве либо владельца трактира, либо, если не хватило мозгов накопить какой-никакой капиталец, обычными крестьянами. Он же не сошёл с кривой разбойничьей тропы. Более того, хоть арбалетчик и указал место бандитского лежбища, но явно соврал о составе банды. Покойник клялся всем святым, что Василий убил всех, и что он потому и раскрывает место схрона, что не хочет, чтобы добрые вещи пропали просто так. Но Свиньин видел его взгляд и был уверен, что тот лжёт. Если бы молодого человека спросили, что ведёт его к разбойничьему логову, вместо того, чтобы бежать с этого места без оглядки, он бы не смог ответить определённо. Единственное, что он знал, что так будет правильно.

Молодой человек сидел в телеге напряжённо, всматриваясь и вслушиваясь в окружающий лес. Было неудобно. Очень мешала девушка, в испуге прижавшаяся к его спине тугой грудью, кроме того, в рёбра сильно давил магазин винтовки, которую Мария теперь не выпускала из рук. Время от времени лёгкий ветерок развевал волосы попутчицы, и они лезли молодому человеку в глаза, в нос и в рот. Он несколько раз просил сеньору лечь на сено, мотивируя тем, что если вдруг будут стрелять, то попасть в лежащую мишень гораздо сложнее, но добился лишь обратного.

– Что? Я для тебя всего лишь мишень?! – яростно зашипела та ему в ухо. – Я-то считала, что ты, как и положено благородному человеку, будешь защищать свою спутницу от всех опасностей…

– Тихо! – безапелляционно прервал её молодой человек. – Услышат.

Предупреждение возымело действие, и дальше девушка больше не произнесла ни слова, только прижималась ещё плотнее.

Шагов через триста Василий остановил лошадей и прошептал:

– Заляг в кустах, чуть в стороне, чтобы, если кто увидит телегу, тебя не заметили. Я сейчас вернусь.

– Не уходи! – шёпотом закричала девушка и обхватила молодого человека обеими руками, ещё сильнее вдавив ему винтовку в бок. В больной, между прочим, лишь кое-как перевязанный, и то без всяких медикаментов.

Василий с шипением отстранился, вполуха выслушал торопливые извинения, и нырнул в заросли.

Несколько шагов по устланной листьями редкой траве, прыжок, ухватиться за ветку, и, как говорил лейтенант Дубов, на второй этаж. Прыгать по веткам куда удобнее, тем более, при определённой сноровке не стоит бояться случайного треска под ногой.

А вот и караульный. Молодой мальчишка, лет семнадцати, тоже в жилете на «босу грудь», сидит чуть ниже Свиньина, на малюсенькой площадке из неошкуренных брёвнышек, закамуфлированную со стороны тропы уже начинающими увядать зелёными ветками. Ай-яй-яй! Кто же так прячется? Дерево-то – липа, а маскировка с ясеня. Стоит чуть приглядеться, становится ясно, что кто-то свил там гнездо, и это явно не птица. Сидит себе в полудрёме, облокотившись подмышкой на стоящий на прикладе большой арбалет. Теперь нужно прикинуть, как этого языка взять. Ведь неизвестно, как далеко отсюда основная база разбойников.

Василий едва успел приноровиться для прыжка, как из глубины леса послышались шаркающие, тяжёлые шаги. Он прижался к стволу дерева и постарался смотреть вокруг боковым зрением, не фокусируясь ни на чём. По опыту известно, что многие чувствуют прямой взгляд. Включая его самого. Через минуту на тропе показалась абсолютно раздетая, босая, измождённая женщина неопределённого возраста.

Сначала Василий решил, что она обмотана красно-синей верёвкой, и только когда обнажённая подошла, смог разглядеть, что это рубцы от ударов. Всё тело бедняжки оказалось иссечено то ли кнутом, то ли плёткой. Багровые полосы были на укрытых спутанными, серыми от пыли, волосами, плечах, на обвислой, похожей на два пустых кожаных мешочка, груди. Красными и синими вздувшимися следами пересекались руки и ноги несчастной. В руке, за привязанную верёвочную ручку, женщина держала глиняный горшок, из которого торчала индюшачья нога. Нос бедняжки то и дело склонялся в сторону благоухающей ноши, но носильщица так и не посмела не то, что попробовать варево, но даже понюхать его. Не скрываясь, она дошла до поста и, не обращая внимания на острые ветки, спокойно, будто никакой преграды и не было, прошла сквозь кусты. Некоторое время женщина сражалась с самодельной лесенкой, затем всё-таки поднялась на площадку. Караульный уже ждал её, в нетерпении переступая с ноги на ногу.

– Скотина! – раздался молодой, чуть подпускающий петуха голос. – Ты же мне весь сапог залила! А ну, сволочь, вылизывай, если не хочешь, чтобы я тебя прямо здесь на куски порезал!