Ловушка для папы

Одного подкосил сразу, разбойник, завывая, упал, из-под колена толчками пошла кровь. Второму досталось меньше, но добавил стол. Приложил по голове крепко, так, что тот замер на секунду. Как раз достаточно времени, чтобы ткнуть его остриём в живот и озаботиться зарядкой пистолета.

Стол валялся на боку, арбалетчик залёг где-то в углу, отгородившись двумя табуретами и одним пеньком, и, кажется, не спешил догонять ушедших в лучший мир товарищей. Свиньин рывком выдернул из кармашка магазин, и тут дверь распахнулась.

– Фидель! – заорал арбалетчик таким истошным голосом, что Василий против воли обернулся к нему.

Когда он вновь посмотрел на дверь, то ужаснулся. В комнату, чуть пригнувшись, шагнул настоящий человек-гора. Не меньше, чем на две головы выше Свиньина, в плечах едва не втрое шире, объёмистый, покрытый густой шестью, живот перетянут широким, когда-то красным, но засаленным до тёмного бордо, шарфом. В руке великан держал короткий меч, выглядевший в его гигантском кулаке, как нож. Вошедший мгновенно, намётанным глазом, оценил обстановку и двинулся в сторону Василия.

Свиньин подсознательно ожидал, что громада, вроде Фиделя, в бою будет упирать в основном на силу, поэтому плавная скорость движений нападавшего застала молодого человека врасплох. Кое-как отмахнувшись так кстати попавшимся в руки когда-то мечом, он короткими шагами отступал к стене, стараясь выбрать момент, чтобы перехватить пистолет в положение для стрельбы. Однако, опытный противник не давал такой возможности, постоянно, хоть и безуспешно, атакуя не столько пытаясь убить или ранить соперника, сколько отвлекая его от огнестрела.

Василий сделал очередное движение левой ногой, раздался еле слышный треск, ступня поехала в сторону, скользнув на остатках дышащей на ладан юбки лежащего на полу тела… Скорее всего, это и спасло молодого человека от свистнувшего над головой меча. Реакции хватило лишь на то, чтобы добавить импульса широко махнувшей руке, так, что клинок, загудев, пулей улетел за спину Фиделю. Сам же великан, не удержав равновесие, грохнулся на Свиньина, тушей придавливая того к полу и вышибая дух из груди.

У молодого человека даже на мгновение потемнело в глазах, а придя в себя, он не смог сделать вдох – горло сдавили железные пальцы противника. Подсознание тут же начало нагнетать панику, сердце заколотилось, пытаясь добыть кислород из пустых лёгких…

С трудом удерживая себя от лишних и вредных телодвижений, Василий перехватил пистолет за рукоятку, уткнул ствол в бок противника прямо напротив печени и несколько раз нажал спуск. Руки ослабли, но вдохнуть всё равно не получалось. Суетливо растаскивая ослабевшие, но тяжёлые руки Фиделя в стороны, молодой человек не сразу понял причину. Просто лежащие на нём десять пудов плоти не давали расправить легкие. Он кое-как выбрался из-под мертвеца, судорожно вздохнул пару раз подряд, и только тогда направил оружие в угол, где прятался последний противник, тот, что с арбалетом. И тут же опустил ствол.

Лучшего броска он не смог бы сделать даже если бы долго тренировался. Последний разбойник оказался пришпилен к стене нелепым движением Фиделя, как бабочка булавкой. Рукоять меча до сих пор колыхалась перед грудью ватажника, именно там, где находится сердце. Василий глубоко вздохнул и осмотрел поверженного противника.

Скорее всего, Фидель был помощником атамана, его сильными и достаточно длинными руками. А может, и сам собирался занять место, потому и не было гиганта возле телеги тогда, когда полегли первые, вместе с главарём. Но сейчас уже не важно. Сейчас вся банда перестала существовать. Прокашливаясь и потирая руками ноющую шею, Свиньин открыл дверь и тут же зажмурился от яркого света солнца. Он и не подозревал, что в помещении настолько темно.

И сразу же получил увесистый удар в грудь. Затем ещё один, и ещё. И пощёчину, и снова в грудь.

– Дурак! Дикарь необразованный! – всхлипывая кричала Мария. – Тебя же могли убить! А я как? Ты о нас подумал своей тупой башкой?!

Молодой человек, не пытаясь увернуться или перехватить руки, стоял под градом слабых девичьих ударов, жмурился на солнце и улыбался.

Глава 32 Весь мир в труху!