Ловушка для снов

– И что же? – спросил он.

– Он проводил с нами все дни, перестал торопиться, и его взгляд сделался обычным, таким же, как у нас.

При этих словах Файтви заглянул сиду в глаза и убедился, что взгляд у того действительно отсутствует.

– Но наше любопытство всё сгубило, – вздохнул сид. – Как-то на пиру, где мы веселились вовсю и Мак Фиах веселился за троих, мы вспомнили твою третью загадку, век бы нам её не слыхать, и нам до смерти захотелось узнать, кем же всё-таки приходится Фланну Мак Фиаху этот Мескви из Кагакешши. Вот эта загадка и провалила всё дело. Услышав её, Мак Фиах вдруг замолчал, посмотрел на нас безо всякой симпатии и засобирался в дорогу. И по тому, как быстро он собирался, стало ясно, что он вспомнил всё подчистую – и кто он, и куда идёт, и зачем. Но ради его благополучия на всякий случай я скрою, куда лежал его путь от нашего порога.

Тут Файтви закрыл лицо руками и зарыдал. Сид не на шутку обеспокоился и склонился к Файтви с сердобольностью, присущей его племени.

– О, неужели я не увижу его! Ведь я не видел его столько лет! – Файтви всхлипывал безостановочно, и сид, потрясённый его горем, немедленно стал вспоминать подробности.

– Он ушёл отсюда на север, сразу после праздника Белтайна,[8] когда на небе был тонкий серп от той самой луны, что вчера была полной. Теперь, когда он несёт с собой наш подарок, тебе будет несложно его догнать, ведь серебряное блюдо Мананнана, сына Лера, – это не пушинка.

Файтви всхлипывал в полном отчаянии, но сквозь слёзы как-то очень метко спросил:

– А что за блюдо?

– Мы предложили ему подарок, – объяснил сид, – и он сам выбрал его. Мананнан, бог всех морей, когда-то создал такую вещицу: круглое блюдо размером почти с боевой щит, и на нём вертится серебряная рыбка, всегда указывая носом точно на север. Забавная штучка, но, если вдуматься, совершенно бесполезная. А за это скажи мне теперь: кем же всё-таки приходится нашему Фланну этот Мескви из Кагакешши?

– Им самим, – чётко ответил Файтви. Когда он убрал локоть от лица и откинул назад спутанные волосы, оказалось, что никаких следов слёз на его лице и нет.

– Эй, Выдра! – отчаянно затормошил он Нэнквисса, который спал, мирно уткнувшись в бок жареного кабана. – Вставай! Нам пора!

Потом Файтви встал и быстро прошёл вдоль лавок, отыскивая Рори среди пирующих.

– Рори! Мы уходим, – сказал он, с трудом отрывая Рори от очередной хорошенькой сиды. – Уходим, ты слышишь?

– Слушай, оставь меня в покое, – возмущённо отмахнулся Рори. – Не видишь, у меня ещё дела здесь?

– Можешь засунуть их в свой левый мокасин, – ликующе сказал Файтви. В последнее время он перенял немало сочных оборотов от Нэнквисса. – Я знаю, куда идёт Фланн Мак Фиах!

Рори оторвался от своего занятия и сел, утирая губы.

– Я знаю, куда идёт Фланн Мак Фиах, и если только мы не будем целоваться со всеми встречными девушками подряд, мы ещё успеем его догнать. В общем, если я всё правильно понял, Мак Фиах был здесь две недели назад и ушёл на север, забрав отсюда корабельный компас! – выпалил Файтви в тишине, нарушаемой только храпом воинства Донна, сына Мидира.

* * *

Когда они выбрались наконец из холма и громадная дверь за ними захлопнулась, причём на её месте тут же оказался ровный зелёный склон, все трое вздохнули свободнее и огляделись. Рядом с бывшей дверью на камушке, как будто так и надо, сидел О'Кэролан и, прикрыв глаза, настраивал арфу.

– Уф-ф… По крайней мере, ясно, что мы не проторчали в этом холме триста лет, – с облегчением вздохнул Рори. – О'Кэролан жив и ничуть не изменился.

– То, что О'Кэролан жив, ещё ничего не доказывает, – возразил Файтви. – Возможно, О'Кэролан вечен. Надёжнее посмотреть расположение звёзд. Но это я смогу сделать только ночью.

О'Кэролан, как будто бы речь шла вовсе не о нём, грелся себе на солнышке и улыбался.

– А куда мы идём? – протирая глаза, спросил Нэнквисс.

– На север, к дому корабельного мастера О'Киффи, – отвечал Файтви. – Мак Фиах хочет плыть куда-то. Знать бы ещё куда!..

Но О'Кэролан помалкивал и делал вид, что его здесь нет.

Мелкий народец

Рори О'Хара проснулся, когда было так темно, что нельзя было отличить листьев орешника от листьев дуба, так что невозможно было понять, утро это или вечер. Он вспомнил своего повелителя и вождя, Финна, сына Кумалла, который никогда не терялся при таких обстоятельствах, а немедленно ложился и снова засыпал. Но сон что-то не шёл.

Отойдя за ближайшие кусты, Рори не пробыл там и минуты, когда вылетел оттуда молнией и принялся лихорадочно будить своих спутников. Сперва он толкнул в бок Нэнквисса, и к чести Нэнквисса надо сказать, что ещё до того, как он проснулся, он уже принял боевую позицию и натянул лук, готовый выпустить семь стрел с колена за три секунды. Рори одобрительно посмотрел на Нэнквисса с тремя стрелами в зубах и двумя за ухом, похлопал его по плечу и принялся за Файтви. Файтви-ап-Родри спал с такой улыбкой на лице, что жалко было будить. Но два-три хороших пинка сделали своё дело.

– Да ты что, шутишь, – забормотал спросонок Файтви. – У меня тут сейчас каша убежит!