Ловушка для снов

Нэнквисс немедля стукнул его между лопаток тупым концом копья совсем несильно, так что если Рори чуть не упал в костёр, это его дело, и оба посмотрели на Файтви. Но оказалось, что Файтви нимало не обиделся и даже вовсе ничего не слышал, потому что в это самое время весело насвистывавший Файтви вдруг совершенно побелел, схватился за ту сторону груди, где сердце, и упал, как подкошенный. Дышать он дышал, но так, что лучше об этом не упоминать. Нэнквисс с Рори подскочили к нему.

– Что это может быть?

– Я вроде знаю, – сказал Нэнквисс, осмотрев Файтви. – Помнишь, он говорил, что его можно убить во сне? Раз можно убить, значит, можно и тяжело ранить. Вот это оно и есть. Здесь-то он по виду совершенно здоров, а там, во сне, у него, надо думать, страшная рана вот здесь, пониже сердца. Лёгкое, кажется, пробито.

– Проклятье, – сказал Рори. – То есть наш Файтви того и гляди помрёт при том, что он здоров?

– Спокойно, Файтви, – сказал Нэнквисс, глянув в открывшиеся глаза Файтви. – Пусть меня зовут помесью гремучей змеи и дикобраза, если я не вылечу тебя.

– Нет смысла лечить меня здесь, – простонал Файтви. – Умираю-то я не здесь, а во сне. Это у меня в мозгу.

– Пусть меня зовут пищей койота, если я не могу сделать ловушку для снов, – сказал Нэнквисс. – Мне нужны перья, немного глины, кожаные ремешки и ивовый прут.

– Если мне там не сделают перевязку, я здесь умру от простой потери крови, хотя бы вы притащили сюда всю королевскую медицинскую школу. А честно говоря, непохоже, чтобы кого-нибудь там заботила моя перевязка.

Тут глаза Файтви закрылись, а пальцы заскребли по земле.

– Посиди-ка с ним, – сказал Нэнквисс Рори. – Я пойду подстрелю какую-нибудь хищную птицу. Нужны перья для ловушки.

Он подхватил с земли свой лук и быстро скрылся за деревьями.

Рори сел рядом с Файтви. Дышал Файтви хуже некуда.

– Знаешь что? Расскажу-ка я тебе пару историй, пока там Нэнквисс обернётся. Нет лучшего обезболивающего, чем хорошо рассказанная история.

– Нет уж, спасибо, – выдавил Файтви.

– Я лучший шаннахи[10] на всём побережье Коннемары, – сказал Рори.

– Не понимаю, – с огромным трудом начал Файтви, – почему я перед смертью должен слушать про то, как доблестный Финн изрубил в кашу очередное войско, стоя по колено в чьих-то мозгах? Или как ваш излюбленный Кухулин в состоянии своей боевой ярости, которое я не могу назвать иначе как патологическим, крошил всех в куски и выплёвывал кишки врага? Почему я не могу умереть спокойно? Где мой Северный Уэльс с его вересковыми холмами и водопадами? Там я умер бы как человек, и не одинокая банши[11] выла бы надо мной, а рыдали бы, как и полагается, порядочные люди.

Больше Файтви не мог говорить и полностью перешёл на язык жестов, но и на нём он ещё наговорил Рори немало гадостей.

Тем временем Нэнквисс вернулся и уже ощипывал кого-то в кустах, и никто не поручится, что это не была Священная Птица энков, – та самая, что так громко ухает в лесу по ночам.

– Ну как он? – спросил Нэнквисс, подходя.

– Да бредит, – сказал Рори.

Нэнквисс сел мастерить ловушку. Он связал из ивового прута обруч, натянул на него паутину из кожаных ремешков и закрепил на ней перья с помощью глиняных бусин.

– Надо, чтобы он заснул, – сказал Нэнквисс. – Ловушка сможет поймать его сон, только если он будет спать.

– Поистине трудно это сделать, – сказал Рори. – Там, у себя во сне, он наверняка валяется без сознания, с такой-то раной, поэтому здесь он в сознании.

– Так стукни его хорошенько по башке, – посоветовал Нэнквисс, затягивая последний ремешок. Потом он отряхнул руки и повесил ловушку на дубе над самой головой Файтви.

Чего скрывать, Рори не без удовольствия стукнул Файтви после всего, что тот ему наговорил, и они сели ждать. Прошло добрых полчаса. Вдруг Файтви улыбнулся во сне и удобно подложил под голову правую руку, до этого судорожно прижатую к сердцу.

– Есть, – прошептал Нэнквисс, хлопнув себя по коленям. – Сон в ловушке.

Он осторожно отцепил ловушку от дерева и понёс к костру. Но прежде чем вытряхнуть её над огнём, он раздвинул перья и, прикрывая ладонью глаза, заглянул внутрь. Там он увидел каких-то обросших людей, залитых кровью с ног до головы, которые со свистом метали друг в друга длинные ножи или старались засадить в противника здоровенный топор и страшно при этом сквернословили. Под ногами у них всё шаталось, и, вглядевшись, Нэнквисс понял, что драка идёт в открытом море, на палубе корабля с высоким деревянным носом. Нэнквисс неодобрительно покачал головой и вытряхнул ловушку в костёр.

– Что это за штука? – спросил Файтви, подходя.

– Спрячь поглубже, может пригодиться, – сказал Нэнквисс и наскоро объяснил принцип действия ловушки. – Как голова?

– Как будто поленом огрели, – деловито сказал Файтви, с живым интересом разглядывая незнакомую вещь.

– С тобой такое в первый раз?