Ловушка для вексари

Сегодня Мэри была старухой, но когда она принялась рассказывать о содержимом мешка, её старческие глаза сделались весёлыми, как у ребенка. Некоторые игрушки по-прежнему сохраняли свои магические свойства, хотя Мэри и не всегда могла поручиться, что они работают как следует, из других же все чары выветрились начисто. В конце концов Мэри перестала говорить о магии и всецело сосредоточилась на образчиках мастерства, которыми особенно гордилась: на кораблике, который поднимал паруса, если нажать махонький рычажок, деревянной головоломке, в которой нужно было расположить цветные квадратики в определённом порядке…

– Вы, видимо, были потрясающим игрушечных дел мастером! – сказала Кара.

– Ну да, – сказала Мэри, глядя в никуда. – Люди приезжали за несколько дней пути, чтобы побывать в моей лавке. Это было дело всей моей жизни. Ну, до того, как я нашла гримуар…

– А это что такое? – спросил Тафф, держа в руке крохотную металлическую штучку. – Их тут много!

– А это шестерёнка, – ответила Мэри. Она наклонилась, хрустнув стариковской поясницей. – Ты часы когда-нибудь видел?

Тафф поглядел на неё непонимающе, но Кара вспомнила то, что как-то раз рассказывал Лукас.

– Это такая штука, которая говорит, какое сейчас время дня – ну, если ты не умеешь определять это по солнцу и по звёздам. Бесполезная безделушка для людей, у которых слишком много лишних семечек.

Мэри сказала:

– Как-то раз один непростой человек подарил мне часы – но это другая история для другого раза, – и я зачаровала их с помощью гримуара. Надо сказать, то было одно из самых хитроумных моих заклинаний. Если я перед сном ставила стрелку на час раньше, то просыпалась на годы моложе, а если поставить стрелку на час вперёд, то снова становилась такой, как была на самом деле. Могла и старше сделаться, если захочу – хотя мне этого, конечно же, не хотелось. Поймите меня правильно: я открыла в себе новые способности, когда у меня только-только проступила седина в волосах, и мысль о том, чтобы сделаться старухой, когда я только-только жить начинаю…

– А когда ты бросила заниматься магией, – сказал Тафф, – сила игрушек начала иссякать. А часы совсем сломались, да? И ты теперь не можешь этим управлять.

Мэри кивнула.

– Последняя месть гримуара.

– Да, кстати, а где ваш гримуар? – спросила Кара.

– Далеко-далеко, – сказала Мэри. – Там, где у меня точно не будет соблазна им воспользоваться.

Мэри отвернулась, но Кара успела заметить тоску, мелькнувшую у неё в глазах.

«Отчасти ей его до сих пор не хватает».

– Я ещё одну нашёл! – воскликнул Тафф и показал вторую шестерёнку. – Помогите мне собрать остальные!

Кара заметила, что Мэри растерялась, и сказала:

– У моего братишки талант, он чинит всё что угодно.

– Хм… – сказала Мэри. – Возможно, именно поэтому мой кролик тебя и послушался. Дар почуял. Магия стремится к тому, чтобы её использовали – это единственное правило, которое действует всегда, неважно, о какой магии идёт речь. Понятно, отчего мои игрушки тянутся к даровитому мастеру. Они думают, что ты сумеешь их исправить.

Тафф ничего не ответил. Он был занят: деловито раскладывал горку деталек на кучки поменьше, сортируя предметы согласно ему одному понятным критериям. Кара уже не раз видела, как он впадал в подобное забытье дома, когда увлечётся каким-нибудь из своих замыслов.

– Тафф! – окликнула Мэри, тронув его за плечо.

Мальчик поднял голову.

– Я очень ценю, что ты хочешь мне помочь. Но для того, чтобы сделать часы, надо учиться с рождения – это сложнейшее ремесло, которое передаётся от отца к сыну. Эта крохотная шестерёнка – всего одна из десятков, скрытых в этой куче, и там ещё сотни других деталей. Это работа для мастера-часовщика.

– То есть ты хочешь сказать, что это невозможно?

– Да.

Тафф усмехнулся.

– Потрясающе!

И ещё прилежнее принялся разыскивать в общей куче детальки от часов.

– Так даже интереснее! А потом, ты так много для нас сделала – мне тоже хочется что-нибудь сделать взамен.

Мэри-Котелок некоторое время смотрела на Таффа. Постепенно выражение растерянности сменилось неуверенной улыбкой. Она рассеянно дотронулась до глаз и с изумлением обнаружила слезу. Мэри щелчком пальцев отбросила слезу прочь и немедленно насупилась.

– А что не так? – спросила Кара.

Старуха развернулась к детям спиной и, ссутулившись, принялась запихивать вещи обратно в мешок.

– Не надо было вам всё это показывать! – бросила она, отбирая у Таффа щестерёнки от часов. – И я совершенно точно не хочу, чтобы ты это чинил. Не трогай моих вещей, ясно? Ты хоть представляешь, как все эти предметы обрели свою силу? Представляешь?

Тафф покачал головой, не в силах встретиться глазами с Мэри.

– Вы были так добры к нам… Я забыл.

– Ну, замечательно! – сказала Мэри. – Просто великолепно! Только вот мне-то этого не забыть нипочём.

– Мэри… – сказала было Кара, но старуха как будто не слышала. Её внимание было сосредоточено на Таффе.

– Такая магия требует ингредиентов. Ты понимаешь, что я говорю, а, мальчик?

– Вы использовали детей, – пробормотал Тафф. – Да, я слышал, нам рассказывали.

Он сморгнул слёзы и всё-таки посмотрел ей в глаза.