Ловушка для вексари

– Не знаю, – ответил Тафф. – Я пока всё никак не могу привыкнуть к мысли, что мы путешествуем внутри того, что когда-то было живым.

– Если так подумать, это довольно противно.

– А как ещё прикажешь об этом думать?

Слушать их разговор было довольно забавно, но Кара переключилась на другое. Сейчас её терзала иная, более серьёзная тревога, которой ей не хотелось делиться с остальными. Что-то было не так. Её разум как будто бы вспух – словно кто-то накачал воздуху ей в мозги, и голова раздулась, как воздушный шарик. Возможно, ей следовало бы радоваться хотя бы тому, что это не больно – но в каком-то смысле она предпочла бы, чтобы было больно. Боль – это хоть что-то, а тут была просто огромная пустота, растянувшая границы её разума куда шире их естественных пределов.

«Мостик. Будто распахнутая дверь».

Перейти этот мост больше никто не пытался – по крайней мере, пока, – но ощущение было такое, как будто Карин разум готовится принять множество новых постояльцев.

«Надо избавиться от Коннета, и чем скорее – тем лучше. Я не смогу перекрыть мостик, пока он во мне».

– Чу! Слышите? – спросил Тафф.

– Я никого не слышу, кроме тебя, – ответила Сафи. – Ты меня нарочно пугаешь. Ничего не выйдет!

– Тсс! – сказал Тафф. – Слушайте!

Кара сосредоточилась, стараясь отследить то, о чём говорит Тафф. Она слышала тихий плеск – это плот скользил по поверхности. Ровный стук капель где-то впереди. Собственное частое, неровное дыхание.

«А, вот!»

Где-то вдалеке, там, откуда они приплыли, послышался новый, вполне узнаваемый звук. Кто-то плыл за ними следом. Кара вытащила и раскрыла свой нож, держа его перед собой обеими руками. Руки слегка дрожали. Она отворила свой разум и прислушалась, надеясь определить, что это за существо…

«ВПУСТИ НАС! ВПУСТИ! МЫ ТОЖЕ ХОТИМ ЖИТЬ!»

Хор голосов налетел на неё, будто физический удар. Кара рухнула на колени, её едва не стошнило за край плота. Нож выпал из разжавшейся руки и канул в мутную жидкость. Кара сознавала, что мост у неё в мозгу по-прежнему открыт, по-прежнему светит, будто маяк, всем, кто толпится по ту сторону…

«А ведь Мэри меня предупреждала! Она говорила, что опасности следует ждать вовсе не от того существа, которое я зачарую. Это будут иные – одинокие духи, которые тоже жаждут внимания».

Кара представила себе все эти бесчисленные косточки, которые они так небрежно попирали ногами: сотни, а может, и тысячи духов, навеки заточённых в этом трупе, не подверженном разложению. Как они, должно быть, злы! И как им завидно, что Коннет урвал себе хоть крохотный кусочек смертности, а они приговорены вечно пребывать во тьме кромешной…

Им тоже хотелось кусочек Кариной жизни.

– Надо спешить! – крикнула Кара.

– Я пытаюсь грести мечом, – донёсся из темноты голос Таффа, – но эта жижа такая липкая!

Кара тянулась своим разумом всё дальше, ища хоть кого-то – кого угодно! – кто всё ещё жив. Она нащупала древний разум, таящийся в холодных глубинах под ними. Разум упирался, не желая шевелиться после стольких лет, проведённых в толще ила, но Кара умолила его, пожертвовав ради этого запахом маминой мясной похлёбки. Она почувствовала, как распахнулся глаз рептилии, пронизанный алыми жилками. Воды расступились, плотик взмыл в воздух, очутившись на чём-то куда более прочном, нежели жидкость.

Существо несло их на спине.

Стенки вены мчались мимо, размазанные от скорости. Пролетая мимо двух остальных, Кара заставила существо замедлить ход, схватила детей за руки и втащила их к себе. Они отпустили куски мембраны и изо всех сил вцепились в костяной гребень, отполированный за столетия, проведённые в глубинах. Они мчались всё быстрее, неумолкающие крики «ВПУСТИ! ВПУСТИ НАС!» стихли вдали. Тоннель неоднократно разветвлялся, но Кара всегда знала, в какую сторону им надо. Сквозь прозрачный потолок виднелось громадное нутро Нирсука: высокие башни, упирающиеся в разветвлённую сеть сосудов, обвисшие мешки цвета налитого синяка – видимо, какие-то внутренние органы, – похожие на кораллы структуры, сделавшиеся ломкими от древности, однако же сохранившие следы былой красоты. Коннет объяснил, что каждая из этих структур необходима для создания эликсира. Тонкие, как бумага, стенки сосуда стягивались всё туже, а Кара всё дивилась творению Риготт: целый мир, предназначенный для одной особой цели.

Наконец несущая их рептилия сделала резкий поворот и стряхнула троих детей со спины на твёрдую почву. Кара потянулась было разумом, собираясь поблагодарить их неожиданного помощника, но тот уже отправился в обратный путь, к своему логову, утомлённый неожиданным путешествием.

Кара оглядела новое место, куда они прибыли.

Губчатая поверхность, где они стояли, была гневно-багровой, будто воспалённое горло. Со стен, таких же багровых, сочилась густая жёлтая жидкость. На потолке у них над головами болтались какие-то предметы, которых в темноте было почти не видно. Сафин светящийся шарик как будто не решался подлететь ближе даже затем, чтобы их осветить.