Ловушка для ворона

– Кое-кто из медсестёр может всё ещё быть там. Поговорите с персоналом. В службе здравоохранения чем выше пост, тем больше времени проводишь в кабинете. Ординаторы приходили и уходили так часто, что иногда я даже не успевал запомнить их имена. – Наступила тишина, пока он размышлял. – А лучше вам поговорить с Кристиной. Кристиной Флад. Она психолог. Сент-Никс был её первым постоянным местом работы, и она привнесла свежую струю. Её интересовала работа в группе, арт-терапия, театр. Не всё из этого было полезно, но она работала с пациентами, а не пряталась от них в ожидании, пока не подействуют лекарства. Если кто и сможет вспомнить отдельных людей, то Кристина.

– Вы знаете, где она работает сейчас?

Вера задержала дыхание. Женщина была идеалисткой, энтузиастом. С её-то везением вполне может оказаться, что та решила стать миссионером в Африке.

– По-прежнему в Нортумберленде. По-прежнему на побережье. Впрочем, она продвинулась с тех пор. Руководит амбулаторным отделением в клинике общины. Когда будете говорить с ней, передайте мои наилучшие пожелания. И моё восхищение тем, что она остаётся верна себе. Я тоже в конце концов сбежал от пациентов.

Вера наконец отыскала дом Кристины Флад. Та была в декрете и накануне родила дочь. Она только вернулась из больницы. Её партнёр, с которым Вера говорила по телефону, тоже только что вернулся из больницы. Он был таким доброжелательным, так гордился новорождённой и собственным участием в её создании, что пригласил бы домой всё управление уголовных расследований, но Эшворт пришёл в ужас.

– Вы не можете вторгаться к ним сегодня, – сказал он. – Им нужно время побыть наедине. Она пока не в состоянии общаться. Она же вышла из родильной палаты только сегодня утром.

– Это точно не отняло у неё способности говорить.

– Так или иначе, я не понимаю, почему это так важно.

– Потому что в больнице что-то произошло, пока эти двое были там, что-то, что связало их на годы вперёд. Мне нужно знать, что это было. – Она посмотрела на него. – Ты любишь детей. Не хочешь присоединиться?

– Нет, – в кои веки храбро ответил он. – Я считаю это причинением беспокойства и не желаю в этом участвовать. – Потом, когда она помедлила в дверях, он добавил: – Вы ведь не боитесь ехать одна? Это всего лишь ребёнок. Он не кусается.

Кристина Флад жила в небольшом трёхэтажном доме рядом с побережьем в Тайнмуте. Худой мужчина в алом свитере ручной вязки открыл Вере дверь. У плеча он держал белый свёрток. Он слегка нагнулся вперёд, чтобы Вера смогла разглядеть лицо ребёнка.

– Разве она не прелесть?

Он, похоже, не мог стоять спокойно, переминался с одной ноги на другую, как восторженный ребёнок, но младенец спал, иногда морща лицо, будто ему что-то снилось.

– Мы пока не определились с именем. Крисси хочется чего-то солидного и респектабельного. – Он, казалось, считал, что Вере должно быть интересно. – Я думаю, что она будет потрясающей. И имя нужно соответствующее.

Первый этаж дома представлял собой одну большую комнату, отданную под мастерскую. На закопчённом котле центрального отопления на одеяле спала рыжая кошка. На скамье стояла большая складная настольная лампа, но она не была включена, и единственный свет исходил от небольшого пыльного окна. В углу, в тени, стояли ряды полок из тусклого металла, стойки с инструментами, клещи. Вера почувствовала скрытую страсть. В такой комнате Гектор встречал бы товарищей по выдуванию яиц.

– Чем вы тут занимаетесь? – спросила она. Она была рада на минуту уклониться от разговора о детях.

– Я изготавливаю флейты. И чиню их и другие духовые инструменты. – После этого он стал представляться Вере дудочником в пёстрой одежде, в алом, играющим своему ребёнку. – Крисси наверху. Я говорил ей, что ей следует находиться в постели, но она меня не слушает.

Он протанцевал по деревянной лестнице без покрытия в просторную полупустую комнату с видом на Тайн и перспективу до доков в Норф-Шилдз. Кристина Флад сидела с ногами на обитом зелёной тканью диване. На ней были брюки и свободная тканевая блуза. У неё были крупные черты лица, квадратный подбородок, чёрные брови и прямая чёлка. Комната была полна цветов, а над окном висел сделанный своими руками баннер, гласивший «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». Кристина заметила, что Вера на него смотрит.

– Я знаю. Что он за человек? Меня не было меньше двадцати четырёх часов. – Она повернулась к мужчине. – Бога ради, Патрик, положи её в кроватку. Сделай что-нибудь полезное, принеси чай.

Одним гибким движением он наклонился и положил ребёнка на спину в корзину, стоявшую на полу.

– Вредина, – сказал он и вышел из комнаты.

– Патрик сказал, вы хотели поговорить со мной об Эдмунде Фулвелле, но я не уверена, что смогу помочь. Он не был моим клиентом. Не в полной мере. Какое-то время он был стабилен. Нуждайся он в лечении, получил бы его у своего терапевта.

– Я видела его последнюю медицинскую карту. Меня больше интересует время, проведённое им в Сент-Никсе. Вы помните, как работали с ним там?