Ловушка для змей

– Но разве это не враг? – недоуменно спросил Джим.

– Враг-то он враг, только очень высокой категории. Тебе не по чину было побеждать Германа, хоть ты и адмирал. Это работа для колдуна-протофактора, не меньше.

– И что же теперь делать?

– А я знаю? Заводи мотор и бежим…

– Он не заводится. И потом, мы еще должны взять цитадель… Давай связь.

– Но… – попытался было возразить цикламон, однако, наткнувшись на взгляд Джима, моментально принял соответствующий обстановке вид.

– Всем экипажам! Сбор возле трупа Германа! Остался последний бросок, ребята!

Однако Железный Герман был еще жив. Он дернул ногой, потом открыл глаза. Его движения отразились тяжкой вибрацией, и Джим, заметив это, взглянул в панораму заднего вида.

– Лу! – невольно воскликнул он, увидел забрызганный грязью лимонный танк, подбиравшийся к голове колосса.

– Что там? – тут же поинтересовался цикламон.

– Посмотри в свой окуляр, – бросил Джим, – у тебя же есть – я уже это понял.

– Опасаюсь я. С твоих слов это звучит не так страшно… – признался Пятьсот Четырнадцатый.

Тем временем Лу уже подогнал свой танк и, упершись пушкой в висок монстра, произвел выстрел.

– Что ты делаешь, Лу?! – воскликнул Джим, и цикламон тотчас транслировал этот вопрос.

– Он еще жив, Джимми, и я должен его прикончить!

И снова пушка Лу ударила снарядом по голове монстра. Впрочем, внешних повреждений от этих выстрелов было незаметно, по всей видимости, они играли роль своеобразных нокдаунов, не позволяя Герману окончательно прийти в себя.

Джим развернул окуляр и увидел, как поднимаются в гору танки, оставшиеся от его армады. Они представляли собой жалкое зрелище – каких-нибудь пять сотен машин против десяти тысяч, охранявших покой цитадели.

– Эй, посмотри, что он делает?! Это же маньяк какой-то, а не адмирал! Нужно остановить его! – прокричал цикламон со дна свой клетки.

Джим снова повернул окуляр и увидел картину, которая так поразила Пятьсот Четырнадцатого. Лимонный танк Лу встал на дыбы, словно стараясь вскарабкаться на шею поверженного монстра, однако замысел Лу был куда ужаснее. Его машина бешено вращала гусеницами, которые, рассыпая искры, срывали острыми шипами стальные покровы Германа.

– Лу, ты добиваешь раненого! Лу! – вскричал Джим, видя, что гусеницы машины Эрвиля окрашиваются в алый цвет.

– Я спасаю наши жизни, – глухо ответил Эрвиль, и цикламон во всех подробностях воспроизвел его голос.

Еще один миг, и желтый танк Эрвиля окрасился кровью, которая била фонтаном из разорванного горла Германа.

Экипажи подъезжавших к месту сбора танков, пораженные зрелищем, замедлили ход, и несколько неузнаваемых голосов спросили, что происходит.

– Все в порядке. Враг оказал сопротивление и был обезглавлен! – твердо произнес Джим, понимая, что отступать уже некуда. – Вперед, цитадель ждет нас!

62

Словно одумавшись, танк адмирала Джима наконец завелся, что очень не понравилось цикламену. Он надеялся, что их машину волоком утащат с поля боя, а теперь ему предстояло продолжить гибельное наступление на цитадель.

– Неужели ты такой трус? – удивился Джим, сознательно стараясь задеть Пятьсот Четырнадцатого.

– Я не трус! – тут же вскинулся цикламон. – Просто я не хочу участвовать в войне, которая ведется не по правилам! Мы триста лет блистательно дрались за эту крепость, и Инглегасский Союз так же доблестно нам противостоял. Сложились определенные обычаи, близость культур и все такое, а тут вы – р-раз и голову Герману с плеч долой, а ведь Герман этот был символом непобедимости. Это легенда была, а вы ему башку отпилили…

Большой валун попал под гусеницы танка, и Джим крепче ухватился за джойстик. Он отказывался понимать и принимать бредни обезумевшей птицы, тем более теперь, когда несколько сотен закопченных бронеинвалидов катились навстречу безупречным рядам врага.

С расстояния полукилометра танки противника попытались сделать залп, однако снаряды разлетелись в разные стороны, и ни один из них не упал вблизи от наступавшего отряда адмирала Джима. Это говорило о том, что противник деморализован из-за потери символа непобедимости.

Когда танки Джима приблизились на сотню метров, адмирал скомандовал:

– Делай, как я!

И помчался полным ходом навстречу потускневшей мощи противника.

Вот и они. Преодолевая последние метры, Джим увидел даже крупные заклепки на бортах грозных машин клиновидной формы. Такая конструкция спасала их от снарядов, но только не от… Натолкнувшись на чужой танк, машина Джима подпрыгнула, как на трамплине, а затем прибавила оборотов, и гусеницы заскрежетали по зеркальной броне, издавая отвратительный скрипучий визг.

Полностью сломав вражеской машине пушку, Джим въехал на ее спину и остановился. Затем его танк качнулся, словно циркач на веревке, и перекатился на другого противника.

Подобная тактика окончательно подавила волю оборонявшихся. Их экипажи сидели внутри своих машин, немые от ужаса и позора, а имперские машины давили их гусеницами, выламывая орудия и сминая надстройки.

Вскоре весь отряд адмирала Джима без потерь форсировал плотные ряды противника и, вытягиваясь в колонну, двинулся к воротам цитадели Ангур.