Ловушка у Чилганьи

Минули мастерские и остановились у дома Мамашкина. Я выпрыгнул из кабины и постучал в окно. С минуту никого не было слышно, потом в коридоре загорелся свет и на крыльце появился Мамашкин. Увидев меня, он радостно хихикнул, облапил и прижался щекой к моей голове.

— Молодец, что приехал. А я все собираюсь, да как-то не получается. Заходи. Сейчас с дороги для сугрева по стопке пропустим. У меня с самого утра нос чесался.

Я придержал Мамашкина за руку:

— Обожди, Коля. Я не один. Понимаешь, Калипуха медведь порвал.

— Насмерть? — глаза у Мамашкина расширились.

— Да нет, живой, только пораненный очень.

Я рассказал Мамашкину, как Федор поймал медведя, как хотел заколоть, а потом убить лесиной и что из этого вышло.

— Хорошо, Бобков случился. А то не знал бы, что и делать. Сейчас в машине лежит. Одевайся, да будем заносить, а утром в больницу.

— Слушай, — перебил меня Мамашкин. — Ты этому Бобкову обо мне ничего не говорил?

Я удивился:

— Зачем же? Ты-то здесь при чем?

— Вот-вот, дорогой мой, — зачастил Мамашкин. — Я его под медведя не толкал, и вообще, давай от греха подальше. В конце концов, есть Шурыга, директор совхоза, и еще кто. К ним и вези. А мне он ни к чему. Знаешь, как говорят: «Нечего ехать в Ессентуки пить боржоми, когда отбили почки».

— Но он у тебя жил. Ты же сам говорил, что вы с ним друзья.

— Мало ли кто у кого жил. Такому другу бутылка бормотухи — самая цена. Если всех алкоголиков в дом брать, самому жить негде будет.

— Так куда же его? — я не мог прийти в себя.

— Не знаю, браток. Думай. Короче, извини, мне завтра с утра на смену, а перед этим еще песцов, свиней кормить-прибирать. Часа на два работы — не меньше.

И, отступив назад, Мамашкин скрылся за дверью и громыхнул засовом.

Такса

«…Через неделю Октябрьские праздники. Так что жди, таежник, гостей. У меня четыре отгула, приеду пораньше, а потом явятся и Константин Сергеевич с Алексеем. Поможем тебе строиться, порыбачим, главное, поживем в тайге вместе с тобою.

Как там наш медведь? Если увидишь, передавай ему привет от Константина Сергеевича. Хотя нет, он давно лежит в берлоге и сосет лапу. А вот Бобков, тот, конечно, не дремлет. Ты с ним подружись, он мужик нормальный. Алексей достал для него новый карбюратор и топливный насос. А то в прошлый раз мы совсем замучились…»

Я дочитал письмо от Володи и долго бездумно смотрел перед собой. И эти о Рыжем! Бог ты мой! А ведь и на самом деле до той памятной ночи, когда коряга принесла к Хилгичану набитую мальмой «морду», я жил так, как пишет Володя. Теперь же изворачиваюсь и не успеваю нанизывать одну ложь на другую.

Только что от меня ушли Шурыга и участковый милиционер. Они расспрашивали меня, как все случилось, и напирали на то, что к Чилганье нужно срочно вывезти охотников, чтобы убить медведя. Пришлось сочинить, что в том месте, где медведь напал на Федора, кто-то из браконьеров спрятал кучу выпотрошенной мальмы и я, мол, сам несколько раз видел там медведей, но после случая с Федором тщательно обследовал каждый кустик и всю рыбу выбросил в реку. Так что от мальмы не осталось и следа, а медведи давно забрались в свои берлоги. В этом году лето богатое на ягоды, медведи сытые и никаких шатунов не будет.

Я не желаю появления лишних людей у Чилганьи, потому что там осталось еще одиннадцать ловушек. Вчера был у Федора в больнице, он рассказал мне, где поставил их, и нарисовал план. Охотники, без всякого сомнения, наткнутся на ловушки, а может, даже найдут то место, где Федор поймал медведя, и тогда начнется такое, что трудно вообразить. Нужно немедленно ехать на Чилганью и уничтожить все следы. Сегодня воскресенье. Я звонил в Карамкен геологам, те пообещали заскочить за мною прямо в совхоз, только чтобы был готов в любую минуту.

Теперь сижу и не представляю, что же делать? Основная моя забота не эти ловушки, а Рыжий. Я несколько раз заводил в гараже и на ферме осторожные разговоры, снимет ли медведь петлю, если убежит вместе с нею? Большинство говорили, что запросто. Мол, если медведь швыряется палками, ловит рыбу и даже ездит на мотоцикле, то снять с себя петлю как-нибудь сообразит. Другие склонялись к тому, что петля сама свалится с медведя. Зацепится за сук или толстую ветку и сползет.

А вот старый бродяга и охотник Кадацкий, лет сорок промышлявший медведя, сказал, что все зависит только от петли. Есть такие, что теряются, не успеет медведь отбежать от ловушки и десяти шагов, но он знает петлю, какую не сможет развязать даже человек. Называется она «косой штык», а выдумали ее английские моряки на чайных клиперах лет двести назад. Кадацкий показал мне эту петлю, научил ее вязать.

Вчера в больнице я попросил Федора показать, какую петлю он насторожил у ловушки, в которую попал медведь. Федор выдернул из больничного халата пояс и в несколько движений сделал петлю. Это был «косой штык».