Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней

В конечном счете дело «Der Spiegel» разочаровало немецких интеллектуалов, которые надеялись, что оно может стать моментом истины западногерманской демократии и показать, что скрывается за наскоро возведенным фасадом. В горячие деньки конца 1962 г. чаще всего в качестве прецедента упоминалось дело Дрейфуса, которое разделило французское общество к началу XX в., обнажив пустоту в самом центре республики и изменив облик политики в этой стране для целого поколения и даже не одного. Разве дело «Der Spiegel» не обещало Западной Германии чего-то подобного? В конечном счете ответ оказался отрицательным. Из-за примера Дрейфуса от демократического скандала всегда ждали слишком многого. Но он является исключением, а не правилом, и интеллектуалов он всегда заставляет увлечься чувством собственной значимости. Дело «Der Spiegel» оказалось намного более типичным демократическим скандалом. Оно перестроило отношения между политиками и прессой; помогло лишить одну группу политиков власти и открыть двери другой группе; оно держало всю страну в напряжении в течение нескольких недель. Но оно не было моментом истины для демократии. Такие моменты вечно ускользают.

Кажется, что скандалы подводят к самому центру демократической политики, но на самом деле они проходят на поверхности политической жизни. Мы называем их кризисами из-за их способности поглощать политическую энергию. «Кризис скандала» родственен «кризису выборов». Токвиль описал его так:

Вся страна взбудоражена, выборы становятся ежедневной темой всех публичных изданий, всех частных бесед, целью любых начинаний, объектом всех помыслов – словом, единственным в этот момент интересом у всей страны.

Правда, как только объявляются результаты выборов, эта суматоха кончается, все успокаиваются, словно река, вышедшая из берегов, а затем мирно возвращающаяся в собственное русло. И не удивительно ли вообще, что подобная буря могла-таки возникнуть? [Токвиль, 1992, с. 118].

Регулярные скандалы – один из отличительных признаков демократии («Аферы, скандалы, политико-символические конфликты былых времен, величественные кризисы, которые воспламеняют бюргера, пускающегося то в один пляс, то в другой, каждый год новый», – писал Томас Манн в 1918 г. [Mann, 1987, р. 223]). Автократические режимы работают не так, поскольку для автократии скандал – это настоящий кризис, ведь он указывает на фундаментальную утрату контроля[49]. В демократиях скандалы часто возникают из-за попыток политиков осуществить тот контроль, который демократией не допускается. Вот что порождает страсти, чувство, что все поставлено на кон, что это настоящий «кризис республики» и что люди должны воспользоваться случаем, чтобы вернуть себе власть над собственной судьбой. Но скоро все проходит. Со временем страсти рассеиваются, а демократия возвращается к прежнему режиму действий, решая проблемы как придется.

Скандалы не возвращают демократиям чувство перспективы, которое позволило бы им увидеть то, что действительно имеет значение. Они не пробуждают их и не открывают им свои истинные условия. Напротив, они становятся примером того отсутствия перспективы, которое характерно для всех демократических режимов. Проблемы, составлявшие суть дела «Der Spiegel» – верховенство права, национальная безопасность, свобода прессы, – были жизненно важны для западногерманской демократии. Но в скандале большие вопросы неизбежно перепутываются с мелкими, смысл – с процессуальными подробностями, а принципы – с личностями. Именно так действуют скандалы и именно поэтому они добиваются лишь ограниченных изменений. В любом демократическом скандале есть свои победители и свои проигравшие: одни репутации в них создаются, а другие разрушаются; чьи-то карьеры повисают на волоске. Однако сама демократия редко оказывается победителем или проигравшим. Она представляет собой фон, на котором разыгрывается драма.

Дело «Der Spiegel» ознаменовало веху, когда западно-германская демократия наконец повзрослела, но не потому, что оно было моментом перемен. Скорее, оно показало, как демократия обновляется, не меняя себя. Скандал поглощает все и всех, но также он представляется своего рода загадкой. Старика изгоняют со сцены. Но никто не умирает.

Итоги