Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней

Три кризиса демократии конца 1962 г. развертывались на совершенно разных уровнях. Карибский кризис был настолько опасным, что с ним почти нечего сравнить. Его развязка стала успехом для демократии, но вряд ли последняя могла у него чему-то научиться. Не нужно было быть Кеннаном и разделять его темперамент, чтобы прийти к выводу, что пытаться воспроизвести условия, при которых можно было бы достичь похожего успеха, – значит искушать судьбу. Самым важным уроком стало то, что надо постараться никогда больше не приближаться к такой ситуации.

Китайско-индийская война была событием более знакомого масштаба, если смотреть на нее в более общем контексте современной истории. Это было вооруженное столкновение между демократией и автократией, которое словно бы сошло со страниц Токвиля. Демократия на малом промежутке времени проигрывала, но она пережила потери. Некоторые пессимисты беспокоились, не подорвет ли военное поражение доверия к индийской демократии и, как сказал один комментатор, «не усилит ли вызов, брошенный Китаем, позиции тех, кто давно уже доказывает, что для быстрого прогресса необходим тоталитарный контроль», и что «утратив веру в Неру, индийцы перестанут верить в самих себя»[50]. Но этого не произошло. 1963-й стал тяжелым годом для индийской демократии, однако она не сдавалась, как и Неру. Из всех демократических отцов-основателей он один доработал на своем посту до самой смерти, будучи не в силах сдвинуться с места вплоть до самого конца, даже когда его здоровье окончательно испортилось, – и в этом он больше походил на династического владыку, чем на демократического премьер-министра. Неру надеялся на то, что продержится достаточно, чтобы передать власть своей дочери Индире Ганди. Когда он умер в 1964 г., она отказалась от возможности стать его преемницей, но вскоре наверстала упущенное.

Индийская демократия была, таким образом, одновременно типичной и нетипичной. Кризис – война с Китаем – выявил как ее сходства с другими демократиями, так и отличия. Военная неудача и скандал из-за неготовности не смогли полностью разрушить патерналистские чары. Однако из-за поражения индийская демократия в какой-то мере утратила свою невинность и выучила урок: в будущем индийское государство уже никогда не будет настолько неготовым к военному конфликту и больше никогда не будет пытаться блефовать. Как и многие современные демократии, оно стало более склонным к чрезмерной военной реакции, чем к блефу. Индия научилась выбирать те битвы, в которых она, по ее мнению, может выиграть (прежде всего, с Пакистаном). В результате после 1962 г. у нее больше не было ни одного вооруженного столкновения с Китаем. Кризис не был единичным, но он по крайней мере завершил собой определенный ряд. Следующая война между Индией и Китаем, если она случится, будет совершенно иной. Более близким прецедентом стало бы, возможно, советско-американское столкновение 1962 г.

Кризисом самого привычного масштаба было дело журнала «Der Spiegel». Скандалы важны, хотя и не настолько, как кажется в момент, когда они происходят. Стоит только пыли улечься, а дыму выветрится, и становится ясно, что сцена не слишком изменилась. Но главные актеры теперь понимают, что они не настолько незаменимы, как думали раньше. Аденауэр – не единственный патриарх, который понял это. Он пытался цепляться за власть в течение всего 1963 г., чиня препятствия Эрхарду, своему преемнику, однако его авторитет непоправимо пошатнулся, и в итоге он уже не мог сопротивляться требованиям перемен внутри своей партии. Он подал в отставку 16 октября, а его пост занял Эрхард. Несколькими месяцами ранее Бен-Гурион оставил пост премьер-министра Израиля. Его власть тоже была подорвана одним скандалом, «делом Лавона», которое часто называют «израильским делом Дрейфуса». По сути своей, скандал был связан с тайной террористической кампанией Израиля в Египте в 1954 г., которая, когда ее подробности вскрылись, нанесла серьезный урон международной репутации Израиля. Но в следующее десятилетие это дело привело к ряду обвинений и контробвинений, расследований и контррасследований, которые должны были выяснить, кто что знал и когда именно. Лавон, министр обороны, был выбран сторонниками Бен-Гуриона в качестве ответственного за фиаско. Сторонники Лавона утверждали, что его просто подставили и что за всей историей стоит не кто иной, как сам патриарх. И политика, и общество раскололись, и хотя жесткие правила военной цензуры, действовавшие в Израиле, осложнили публичную огласку этих событий, дело взбудоражило газеты страны, и они решили закрепить свои позиции. К 1963 г. поддержка Бен-Гурио-на внутри правительства ослабла, а 16 июня он подал в отставку, когда ему, видимо, вся эта борьба наконец опротивела. Возможно, он надеялся на то, что его позовут обратно, что уже случалось в прошлом, когда страна поняла, как без него трудно. Но если так, ему пришлось разочароваться. Никто его так и не позвал.