Ловушка затерянного времени

Ну, и, помимо всего этого, идти по планете, до такой степени не похожей на родную, было захватывающе. Такие будоражащие ощущения Кайто не испытывал в особняке Аранов, любуясь на виды из окон. По южную сторону здания – сверкающая прозрачная сиреневая гладь идеального прямоугольника искусственного пруда, двадцать на пятьдесят метров, и две тенистые аллеи по бокам от водоёма, шумящие золотистой листвой. Тут и там – скульптуры диких животных Кольца Прометея. Например – нечто вроде косматого трёхметрового холма с двумя близко посаженными круглыми чёрными глазками, отросшая почти до земли, будто ведьмины патлы или клочья дикого мха и туго скрученных лиан, свисающие с ветвей деревьев тропических островов, густая шерсть прятала четыре плохо сгибающиеся лапы, заканчивавшиеся раздвоенными копытами. Где-то под этой лохматой гривой пряталась зубастая пасть, строение зубов указывало, что сие существо может запросто перемолоть челюстями как траву, так и мясо, и даже кости. Вместо носа существо было наделено пятаком, достойным раскормленной свиноматки. Хвост отсутствовал как таковой. Гофра называли эту вечно голодную и оттого постоянно злую тварь магапитхой, люди же окрестили её кабаномедведем, однако, от обоих данных животных она достаточно разительно отличалась. Более приятное впечатление производила тонконогая птица с длинной, около метра, шеей, а также четырьмя крыльями, укладывающимися друг поверх друга по сложной схеме. Её обычно называли цефой, индивиды человеческой расы относили её к дальним родственникам цапель. И тянулись скульптуры длинными рядами – десятки очень точно и подробно вырезанных изваяний… На севере к зданию примыкала огромная посадочная площадка, залитая бетоном, предназначенная для парковки фратт. Восток украшал собой главный вход, хвастающийся изящной лепниной портик, поддерживаемый восемью белыми колоннами. И, наконец, на западе – вид на Эстенцию, на центральный проспект… Это всё было шикарно, дорого, помпезно – и приелось Кайто ещё в десятилетнем возрасте. Он был счастлив уже одним тем, что вырвался оттуда. Из-под гнёта своего статуса старшего сына, прочь от присмотра отца и его ставленников.

Кайто считал немалой иронией судьбы тот небольшой факт, что сперва люди утратили свою прародину, загубив её, и сбежали в огромный космос, а теперь пытаются раздобыть хотя бы крохи знаний о ней – кто потом, на археологических раскопках, кто кровью отвоёвывая останки разрушенных земных транспортников у таких милитаристически структурированных рас, как арргам-рао, воинственного негуманоидного вида, применявшего выше означенные обломки не по назначению. Стаур-махту и вовсе превратили те, что достались им, в неизвлекаемые элементы ландшафта, так органично вплели больше не функционирующую технику, ныне просто груды мёртвого металла, в мир, что добраться до хотя бы наружного слоя без таких повреждений абсолютно всего вокруг и нарушения экосистемы, что это обернулось бы чуть ли не войной со всем видом, стало совершенно невозможно. Иные учёные готовы осыпать золотом и драгоценными камнями любого, кто доставит хоть полпроцента точных сведений. Хотя, когда живёшь среди гофра, сокровища подобного рода обесцениваются до украшений, обыкновенных безделушек, ведь золото у них – что железо на Земле… Люди были подобны примитивным созданиям, растранжирившим живительную росу своего бытия, ласковую материнскую колыбель, свои чистые истоки – променяв всё это на гонку за химерическими благами прогресса, техногенный рай, как и любой дутый и созданный искусственно, через насилие над природой, идеал, быстро и страшно обрушившийся.

Жёлоб разветвился на три "рукава", с виду ни один ничем не отличался от других, как будто кто-то попросту сделал три идентичных копии. Все три "луча" были так длинны, что Кайто так и не удалось увидеть их противоположных концов, и назначение их также оставалось сплошной загадкой. Винса вообще никому не была интересна, она не содержала ни полезных ископаемых, ни пригодных для аграрных работ земель, на две трети её почву заменяли камень, глина и песок. Хотя, эту самую красную глину высоко ценили в гончарном ремесле – даже у гофра не находилось достаточно богатых мастеров данной области, чтобы обеспечить себе постоянные поставки с такой неприятной, негостеприимной, жаркой, сухой и режущей взгляд чересчур яркой своей рыжиной планеты. Конечно, Кайто мог бы начать поиски с более симпатичного и комфортного мира, но тут уж он взял на "слабо" себя самого. Именно жёсткие, суровые, мало кем любимые условия сподвигли его отправиться в первую очередь сюда.