Ловушки памяти

Двое плечистых охранников на входе с лёгким подозрением посмотрели на меня, но, увидев пригласительный билет, немедленно смягчились. Один из них даже изобразил на своём лице что-то наподобие улыбки.

Я шагнула в глубь помещения и остолбенела. Снаружи этот особняк не казался таким огромным, каким выглядел изнутри. Подняв глаза, я не сразу разглядела потолок, настолько высоким он был. Откуда-то сверху свешивалась массивная бронзовая люстра на длинной цепи. Эта вычурная громадина покачивалась метрах в трёх от пола, и мне стало немного не по себе от мысли, что она может сорваться и невзначай проломить кому-нибудь голову.

Стены были расписными и демонстрировали сюжеты из Евангелия. Видимо, они весьма точно отражали представление художника об устройстве рая. Тут и там парили ангелы небесной красоты, росли деревья с золотыми яблоками, а внизу зеленела нежная травка и паслись беленькие кудрявые ягнята с золочёными витыми рогами.

Из просторного фойе, где я находилась, было несколько выходов. Высокие двери, распахнутые настежь, вели в разные залы, и я никак не могла решить, куда отправиться. Между тем новые гости всё прибывали и прибывали, и вскоре особняк до отказа набился людьми. Впрочем, толчеи не наблюдалось, и можно было совершенно спокойно сохранить своё личное пространство, чтобы немного оглядеться. Первым, что я усвоила, было то, что все залы предназначаются для своих, особых целей. Например, огромное помещение, из которого раздавались звуки венского вальса, служило бальным залом. Здесь уже набралось с десяток пар, желающих потанцевать. Удивительно, но люди ещё не разучились вальсировать!

Другой зал, немного поменьше, служил столовой. Меня впечатлил дубовый стол, украшенный резьбой и накрытый идеально белой скатертью. Он был метров двадцать в длину и два в ширину. Эта громадина буквально ломилась от разнообразных кушаний. Здесь был и запечённый целиком поросёнок, и утки, и осётры, и хрустальные вазы с икрой. В общем, всё, как в кино про царские застолья. Даже захотелось сфотографировать этот нарядный стол на камеру мобильного телефона, но я, на всякий случай, сдержала этот порыв.

В этом зале было очень оживлённо. Люди прохаживались вдоль стола, рассматривая яства и набирая себе всего понемногу. Кто-то, кому подобное времяпрепровождение казалось утомительным, подзывал официанта и делал заказ. Услужливый персонал носился вокруг столиков, желая угодить гостям.

Я решила, что к угощениям не притронусь.

Во-первых, я здесь по делу, и меня, по сути, даже не приглашали. Во-вторых, после шести есть вообще вредно.

Я вышла из обеденного зала и направилась дальше, искать Лавровского.

Третья комната понравилась мне больше всего. Она была небольшой по сравнению с остальными помещениями и очень уютной. Свет здесь был максимально приглушён, и откуда-то сверху лилась тихая музыка в стиле lounge. Вдоль стен были расставлены мягкие диваны и кресла. В камине горел огонь. Я подошла к нему очень близко и опустилась на краешек изящного стула, прямо напротив очага пламени. Я всегда очень любила огонь, он завораживал меня с детских лет. Смотреть на него, не отрываясь, часами – вот удовольствие, от которого мне трудно отказаться. А ещё, сколько себя помню, всегда любила смотреть на звёзды. Огонь и звёзды. Звёзды на фоне огня. Огонь на фоне звёздного неба… По коже пробежали мурашки, я стала медленно вспоминать, что бы это значило, как вдруг услышала:

– Привет! Ты одна?

Незнакомый мужской голос выдернул меня из грёз. Я, пожалуй, чересчур резко повернулась к собеседнику и подняла на него глаза. Какое-то время мы оба молчали, изучая друг друга. Наконец я запоздало поздоровалась:

– Добрый вечер! Меня зовут Мила.

– Николай, – представился мой собеседник.

В общем-то, он бы мог этого не делать, потому что вряд ли кто-то из присутствующих способен не узнать Лавровского. Сейчас он знаменитость номер один среди московского бомонда.

На меня в упор смотрели тёмно-карие смеющиеся глаза. Было видно, что мужику любопытно посмотреть на мою реакцию – начну ли я кидаться ему на шею с воплями: «Мамочки, да это сам Николай Лавровский!» или сделаю вид, что не падка на такие вещи, как чья-то там популярность.

Я молчала, стараясь понять, как лучше себя вести, чтобы не завалить порученное мне дело. Понятно, что одна неверно сказанная фраза, один неправильный взгляд, и знаменитый режиссёр развернётся ко мне спиной, отправляясь на поиски очередной нарядной красавицы. А таких здесь – пруд пруди!

Я безмолвно разглядывала Лавровского. Странно, имя и фамилия у него были русскими, а вот в лице явно прослеживались восточные черты. Я только сейчас это заметила. Режиссёр был небрит, у него была недлинная чёрная бородка, отчего его внешность приобрела ещё больший азиатский колорит. Волосы на голове у него были очень короткие, тёмные, с изрядной проседью.

Он был навеселе и явно намеревался бурно провести остаток вечера. Наверняка приехал сюда раньше меня, много выпил и теперь хочет снять девушку на ночь. Это было заметно по всему, и я довольно скоро поняла, как общаться с этим типом.