Ловушки памяти

После недолгих уговоров с моей стороны и напоминаний охранника, что гостям следует заранее заказывать пропуск, Лавровского всё-таки пустили на территорию.

– Ну что, мам, мне нужно идти, – мягко сказала я.

Она кивнула, и в первый раз за последнее время её лицо не выглядело обиженным. Кажется, мы действительно поняли друг друга.

Я поспешила наверх, чтобы переодеться. Долго перебирала свои вещи и наконец решила остановить свой выбор на кожаной чёрной юбке, зауженной, с разрезом сзади, плотно облегающей фигуру, и красной блузке из шёлка. Всё вместе выглядело несколько провокационно, однако я не боялась привлечь к своей персоне излишнее внимание. Я нарочно хотела поднять градус наших с Лавровским отношений, чтобы понять, кто мы друг другу на самом деле.

Торопливо расчесав спутавшиеся локоны. и нанеся на губы ярко-коралловый блеск, я выскочила из спальни.

– Буду поздно, – крикнула я матери, проносясь мимо неё в прихожую.

– Береги себя! – отозвалась она.

Я накинула на плечи чёрное кашемировое пальто и спустилась с крыльца. За воротами стоял белоснежный «Мерседес» S-класса, чистый и отполированный до блеска, несмотря на межсезонье.

На моё появление немедленно отреагировали. Из пассажирской двери сначала показался громадный букет белых роз, а затем и Лавровский собственной персоной. Он лучезарно улыбался, его тёмные глаза сияли. Я прислушалась к своему сердцу: стучит или не стучит? Участился ли пульс? Закипела ли кровь? Нет, пока ничего.

– Прекрасно выглядишь, – похвалил меня Николай, – это тебе.

Я приняла от него благоухающие розы и поблагодарила за столь щедрый знак внимания. Мы устроились на заднем сиденье «Мерседеса», и молчаливый водитель умчал нас прочь из посёлка.

– Куда поедем? – поинтересовалась я, разглядывая мелькающие за окном заснеженные деревья. Странное дело – март, а зима всё никак не отступит. Более того, она постоянно доказывает, что всё ещё сильна, насылая на нас то снег, то мороз, то метель.

– На Рублёвку, конечно, – ответил Лавровский, – я там живу…

Увидев испуг в моих глазах, он торопливо добавил:

– Я просто считаю, что там самые хорошие рестораны, по крайней мере, они мне нравятся.

– Из Подмосковья в Подмосковье, – я скорчила капризную гримаску, – чудесно!

– Ну, хочешь, поедем в Москву? – удивлённо пробормотал Лавровский. По его обескураженной физиономии было видно, что он не привык к барышням, которые отказываются от вожделенной всеми Рублёвки. Для меня же родное Калужское шоссе всегда было идеальным местом, лучше которого нет.

– Давай в Москву! – обрадовалась я. – Найдём симпатичное кафе с видом на храм Христа Спасителя и выпьем зелёного чаю.

– Володя, в центр, – немедленно приказал Николай. – Эх, хотел поразить девушку размахом, а она предпочитает простоту.

– Да, – со смехом подтвердила я, – высоченными ценами и пафосным антуражем меня вряд ли завоюешь.

– А чем тебя можно завоевать? – немедленно отреагировал Лавровский, наклоняясь очень близко ко мне. В его глазах появился пугающий блеск.

Я, невольно, отпрянула. Его поведение меня насторожило и заставило снова стать серьёзной.

– Коля, уверяю тебя, – сказала я наконец, – никакого секрета здесь нет. Просто на всё нужно время.

– Да, девочка, ты удивляешь меня всё больше и больше, – задумчиво произнёс Лавровский, – из тебя выйдет толк. Ты действуешь, словно заправский дипломат, а ведь тебе ещё и восемнадцати нет.

Я вспыхнула, осознав, что моё вчерашнее враньё раскрыто.

– Не переживай, – режиссёр будто прочитал мои мысли, – ты просто слегка преувеличила. К тому же твой день рождения скоро, и я надеюсь, мы отметим его вместе.

Я неопределённо пожала плечами, не зная, что сказать. Напор Лавровского пугал меня, но отказаться от встреч с ним значило отказаться от поисков своего единственного. Проблема была в том, что я категорически не понимала, каким образом приходит осознание любви.

Воскресная Москва встретила нас радушно. Пробок не было, и мы довольно быстро добрались до центра. Конечно же Лавровский не захотел проводить время в обычном кафе, и мы пошли в дорогой ресторан. Фирменным стилем этого пафосного заведения с феерическим видом на Москву являлось то, что посетителям предлагали мясо, приправленное сладким соусами. По мне, так это вообще несъедобно, но вряд ли кто-то ещё разделял моё мнение. Ресторан был до отказа набит людьми.

Мы сели в самый дальний уголок зала и стали внимательно изучать меню. Я долго искала хоть какое-нибудь блюдо, не испорченное сахаром и ванилью, но тщетно. Наконец, когда к нашему столику приблизился манерный официант, я заказала:

– Мне, пожалуйста, вот эту утиную ножку. – Я ткнула пальцем в меню.

– С яблочным соусом, – кивнул официант.

– Но только попросите повара не поливать ножку этим соусом, – взмолилась я, – просто мясо утки, и ничего больше.

Парень возмущённо глядел на меня, потеряв дар речи. Наконец он обиженно пробормотал:

– Но, ведь это блюдо высокой кухни и без соуса весь смысл его заказывать будет потерян.