Ложь

Моя рука упала.

— Каких семей? Твоя мать явно не любит меня. У меня нет семьи. Однажды я видела свою мать и не уверена, что хочу делать это снова.

— Ничего из этого не имеет значения, — сказал Стерлинг, — ничего из этого, Арания. Важно то, что ты наконец-то там, где тебе самое место. — Я начала было говорить, чтобы снова спросить почему, но он продолжал: — Подумай, что это сделает с «Полотном греха». Это тоже твоя семья.

— Стерлинг, я все еще не понимаю.

— На это потребуется время.

В свое время. Мне вспомнились его слова из нашей первой встречи.

Отпустив мою талию, Стерлинг потянулся к моей руке.

— Мне нужно от тебя кое-что.

— Что?

— Обещание. О том, где ты согласна дать мне время, необходимое, чтобы помочь тебе понять, и время, чтобы раскрыть секреты и ложь, которые скрывают твою истинную личность.

— Как я могу сказать «нет»? Ты уже показал мне гораздо больше, чем я могла когда-либо узнать.

Его голова качнулась из стороны в сторону.

— Есть вещи, с которыми будет трудно смириться. Я ненавижу, что эти части есть. Если бы я мог их спрятать, я бы это сделал, но это было бы несправедливо по отношению к тебе. Все или ничего.

Ничего.

Смогу ли я уйти сейчас, если Стерлинг даст мне такую возможность?

Могла ли я забыть то, что уже узнала, и вернуться к жизни Кеннеди Хокинс?

Я знала ответ.

— Ты дашь мне обещание? — спросила я.

Его пристальный взгляд пронизывал меня, ища, что я могу попросить у него, вероятно, зная, что есть секреты, которыми он никогда не поделится. Наконец, он сказал:

— Я попробую.

— Два обещания, я полагаю. — Стерлинг кивнул. — Будь со мной честен. Никогда не лги о вещах, которые, как ты думаешь, причинят мне боль.

— И, — подбодрил Стерлинг.

— И останься со мной. Не позволяй мне учиться хорошему или плохому в одиночку. Я слишком много времени провела в одиночестве. У меня были друзья — замечательные друзья, но все же была какая-то пустота, которую я не понимала. Я и не пыталась. За последние несколько недель это исчезло. Я не знаю, как это объяснить…

Он провел кончиком пальца по моей щеке.

— Солнышко, тебе не нужно ничего объяснять. Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Да, я обещаю сделать так, как ты просишь. И ты…

— Обещаю, — сказала я, — принять все, что ты мне скажешь, и хорошее, и плохое, потому что ты не оставишь меня одну.

Наши губы соприкоснулись. В вечернем Чикагском солнечном свете, с горизонтом перед нами и ветром, дующим от воды позади нас, мы целовались, как будто никто не смотрел.

Когда мы отступили, Стерлинг снова улыбнулся.

— Это уже после первого свидания?

— Нет, Спарроу, ты обещал мне ужин.

— Тогда мы должны вернуться к машине.

Глава 24

Аннабель

26 лет назад.

В маленькой, затхлой комнате мотеля мои колени подогнулись, живот свело.

— Когда-либо.

Это слово эхом отразилось от закопченных стен.

Я рухнула на потрескавшийся виниловый стул.

— Дэниел, я не знаю, хочу ли знать твои доводы. Я больше никуда не могу пойти. Я не могу оставаться в стороне от Чикаго. Я беру отпуск в окружном суде по случаю рождения Арании, но я не могу уйти из нашей жизни. — Прежде чем он успел заговорить, я продолжила: — Мой доктор тоже там. Учитывая мой возраст и историю, это очень рискованные роды. — Слезы потекли по моим векам. — Я не могу.

Сидя на краю кровати лицом ко мне, Дэниел глубоко вздохнул.

Несмотря на то, что сцена была расплывчатой сквозь слезы и эмоции, я пыталась думать, как жена Дэниела. Мужчина, сидевший рядом со мной, расставив колени и упершись локтями в колени, держась за голову, был настолько далек от студента-юриста, который заставил меня влюбиться в него, насколько это вообще возможно. На ум пришли два описания: растрепанный и растерянный.

— Все началось еще до того, как я расстался с Келлером и Хокинсом… — уныло сказал Дэниел.

— Дэниел, пожалуйста. Я же судья.

Он вскочил на ноги.

— Ты моя гребаная жена. Ты же знаешь закон. Тебя нельзя заставить свидетельствовать против меня. — Он прошелся по маленькой протоптанной дорожке к туалетному столику и обратно. — Дело не только в этом. Есть еще более веская причина, по которой ты не можешь давать показания. — Я не спрашивала, но и не могла отвести взгляд. — Они убьют тебя. Они убьют меня. — Его лицо залилось краской, когда он указал на меня. — Они убьют ее, возможно, еще до того, как она сделает первый вдох. Энни, они не будут колебаться. Черт, тюрьма была бы безопаснее, но там тоже есть люди. Они повсюду. Но если мы уедем из страны…

Моя кожа покрылась мурашками, лед его слов потек по венам.

— Мы не уедем из страны. Мы вызываем полицию. Вот кто помогает людям, когда им угрожают.

— Они владеют гребаной полицией.

— Тогда мы позвоним в ФБР, — сказала я. — Я знаю. Мы свяжемся с теми, кто совершил рейд. Или агентом Бейном. Он дал мне свою визитку. Мы позвоним ему.

Голова Дэниела мотнулась из стороны в сторону.

— Нет.

Мой желудок скрутило от тошноты, и Арания зашевелилась внутри меня.

— Скажи мне кто, — потребовала я. — Если моя жизнь — жизнь нашей дочери — в опасности, я должна знать, от кого она исходит.

— Ты же знаешь, кто мои клиенты.

— Рубио.