Ложь

— Благодарю, мистер Каррен, — ответила я. — Рада была вас повидать.

Агент Каррен отвернулся к другим гостям, а мы — все три — отошли на безопасное расстояние и негромко крикнули «ура!» в честь победы.

— Вот, девочки, это называется умело использовать обстоятельства, — сказала Мерседес, забирая у нас приглашения. — Дело сделано! — Она спрятала их в сумочку и щелкнула замком.

147. Теперь Имельде предстояло оставить нас, но не сразу, а лишь после того, как мы кое-что предпримем на глазах у свидетелей — людей, которых позднее вполне можем встретить в «Пайн-пойнт-инне». В частности, надо продемонстрировать, что нас трое, причем одна — с зонтиком.

Надо сказать, до сих пор мне казалось очень важным, чтобы Имельду не узнали даже те, кому она не раз открывала двери дома Мерседес. Но теперь, на лужайке Дэниела и Люси Грин, ее непременно должны заметить. Минут десять она еще потолклась среди гостей, после чего ретировалась в сторону дорожки и к тому месту, где ей надлежало быть согласно нашему плану спасения Лили.

Мы с Мерси могли теперь спокойно войти в дом и направили туда свои стопы, но прежде Мерси отцепила бейджик и спрятала его все в ту же крокодиловую сумку. Я уверена, смотрелись мы великолепно. Как я уже говорила, Мерседес была в костюме от Рибрионы (одного из испанских кутюрье, сделавшего себе имя благодаря ее поддержке), а я, расставшись с собственным обеденным платьем, надела Мерсино, простое, черное, подпоясанное синим с серебром ремешком, под цвет ее же туфель, которые мне, слава Богу, пришлись впору.

У дверей нас встретила чрезвычайно предупредительная горничная, сообщившая, что нам нужно пройти в «патио».

— В патио? — переспросила я, когда мы отошли подальше. — В патио?

— Она научится, Ванесса, — сказала Мерседес. — Девочка работает здесь всего лишь с июня. Постепенно запомнит, что это называется внутренний дворик.

Было бы просто смешно утверждать, будто я не нервничала, не испытывала сомнений и не сунула украдкой под язык лекарство. Мы явились сюда, чтобы, по возможности, выяснить, как далеко простирается заговор, связанный со смертью Колдера и исчезновением Лили. Мало того, явились как нарушители — в доме Люси Грин я была гостем незваным, а Мерседес совершенно нежелательным, которого нельзя впускать ни под каким видом, этакой ходячей анафемой.

Потому-то «переход» через холл и спуск по лестнице вправду напоминали рейд десантников-диверсантов. Я чувствовала себя как террорист, приближающийся к своей цели. Хотя у меня взрывчатки не было; взрывчатка шла рядом, в костюме от Карлоса Рибрионы.

Как только мы добрались до лестницы, появление Мерседес было замечено. Никто ничего не говорил. Но мимоходом мы слышали несколько непроизвольных «ах» и не одно приглушенное «ой». Перехватить взгляд Мерседес я не рискнула, но чувствовала, что наш рейд доставляет ей огромное удовольствие.

«Встречающая цепочка» была официальной лишь постольку-поскольку. Президент не желал излишней официальности. Уикенд в Мэне — ставший для нас кошмаром — начался для него и Нелли Уорнер как отдых, в точности как и для нас. Не случись убийства Колдера Маддокса, мы бы сейчас временами улыбались по-настоящему. Может быть, даже (хотя я сомневаюсь) искренне. Так или иначе, мы стояли в раздражающе длинной веренице гостей, дожидаясь, когда настанет наш черед рука об руку подойти к Люси Грин, потом к Дэниелу, к Нелли Уорнер и, наконец, к самому президенту.

Надо держаться как можно ближе к Мерседес. Я так и сделала. Спряталась у нее за плечом. Ну вот, наша очередь. Но едва мы шагнули вперед, произошло нечто неслыханное.

Здороваясь с гостями, Люси Грин, сама того не желая, все больше отодвигалась от левого плеча мужа. Сам же Дэниел все больше придвигался к первой леди. Возможно, оттого, что именно ему выпало представлять Нелли Уорнер незнакомых гостей. Словом, к тому времени, как подошли мы с Мерседес, хозяина и хозяйку дома разделяло минимум фута четыре.

Мерседес, изо всех сил сияя восторгом, подошла и с лучезарной улыбкой стала прямо перед Люси Грин. Не дожидаясь, когда Люси откроет рот, и не одолевая изумленную хозяйку приветствиями, она вытащила меня вперед и сказала:

— Вы наверняка встречались с нашим выдающимся ландшафтным архитектором, Люси? Это Ванесса Ван-Хорн…

Но Люси Грин даже не повернулась в мою сторону. Эта уроженка Монктона, провинция Нью-Брансуик, застыла, потеряв — на секунду — дар речи. А затем, вместо слов, резко ударила Мерседес по лицу.

Несмотря на шум коктейля в салоне, выходящем в патио, и на разделявшую супругов дистанцию в четыре фута, Дэниел Грин повернулся к жене, и его загорелое лицо вмиг изменилось до неузнаваемости. Никогда я не видела, чтобы человек так быстро и так страшно побледнел. Мне вправду показалось, что он вот-вот потеряет сознание. А вокруг между тем воцарилась жуткая, свинцовая тишина.