Ложь благородных королей

Та не ответила, мурашки по ее телу кинулись врассыпную. Герман Владимирович скосился на застывшего администратора, что-то прикинул, кивнул сам себе и снова растянул губы в улыбке.

- Мо-ожет отпустим девушку? – предложил он.

- Конечно, - просипел Эдуард Евгеньевич, пряча от Эли глаза.

Васину из кабинета как ветром сдуло, она даже попрощаться забыла.

*****

Хрусталикова Эля увидела в последний момент. Просто темный силуэт мелькнул среди ярко-зеленой листвы, и магистр вырос у нее на пути. Электра попятилась, едва не шлепнувшись пятой точкой на асфальт.

«Живу полной жизнью! – подумалось ей. – Сидела бы дома, идиотка! Варила бы борщи, жарила котлетки! Вот, истина же: бойтесь своих желаний, они имеют тенденцию сбываться. В моем случае сработало на все сто».

- Мы не договорили, - ласково сказал ей Хрусталиков.

Он успел переодеть и рубашку и брюки, но выглядел так будто один выжил в техногенной катастрофе. Лицо скошено в сторону, плечи то ссутуливаются, то распрямляются, пальцы скрючены. Сграбастав молодую женщину в охапку, Хрусталиков затащил ее в ближайшие кусты, густо окаймляющие бизнес-центр. У, не пришедшей в себя после предыдущего стресса Эли, не осталось сил сопротивляться и кричать. Она покорилась судьбе. Но рвать в клочья нежное тело или надругиваться над девичьей честью Хрусталиков не стал. Кустами он пробрался до параллельной проспекту улицы и открыл переднюю дверцу «Ленд Крузера», стоящего в тени жасмина. Утрамбовав Электру и пристегнув ее для надежности ремнем безопасности, он оббежал машину, сел на водительское сиденье и рванул «Ленд Крузер» с места. Эля выпала из окружающей действительности в темноту обморока.

*****

В комнате горел ночник – пухлая цветная гусеница под зонтиком. Свет ночника выхватывал из темноты кусок прикроватной тумбочки и часть кровати под пушистым пледом. По верх пледа раскинулась Эля. В легкой юбочке, в топике и прозрачной тунике поверх, и даже в босоножках.

Она заквохтала, словно курица, пережившая налет на родной курятник стаи голодных хорьков, и села дико озираясь. Рядом дышали, но кто или что - Электре разглядеть не удавалось.

- Хрусталиков? – позвала она.

- Вы зачем в обморок упали? – спросил Хрусталиков из темноты.

Он сильно испугался за нее, и теперь когда она благополучно очнулась, корил себя за чувствительность.

- Что бы Вас позлить! – в ответ рявкнула Эля. – Вы совсем сбрендили? Хватаете, тащите в кусты… Любой в обморок грохнется! А уж тем более невинная девица.

- Вы сами виноваты, невинная девица! Следите за мной, а у меня нервы.

- Нервы?! – Васина взвилась на кровати, запутавшись в пледе. – Это у Вас нервы, а у меня – стальная проволока, да?

- У Вас профессиональный риск.

- Вы – полный кретин! Вам еще ни кто не говорил, что Вы – законченный клинический идиотус кретиниус?! С чего…ну с чего Вы взяли, что я за Вами слежу, а? У Вас мания преследования? Сейчас такое успешно лечат.

- Прошу Вас, пожалуйста! – перешел к мирным переговорам магистр черно-белой магии. – Скажите мне, умоляю… Я клянусь, что ни кто ни чего не узнает! Я спать не могу, я есть не могу…Кто Вас нанял? Кто?

- Я работаю уборщицей в бизнес-центре, я уже говорила. Я Вас не преследую.

- Как же! – Хрусталиков с размаху шлепнулся рядом с Элей на кровать, заставив ее отступить к краю ложа. – Я собственными ушами слышал о чем договаривался ваш Эдуард Евгеньевич с помощником Имжанова! С этим Германом!

«То ли Ильхамова, то ли Ильжанова…» - вспомнила Электра слова брата.

- А Вы случайно не Валюшин? – спросила она.

- Причем тут Валюшин? – не понял Хрусталиков.

- Проехали. Я подумала, вдруг, Вы «в миру» – Валюшин? Ну, по паспорту вряд ли Вы и на самом деле Хрусталиков…

- «В миру» я – Хрустов…

Глава 7.

К Мирону Михайловичу Хрустову ехали со всей Тверской губернии. Он лечил от язв, от катара, чистил гнойные нарывы, вправлял вывихи и выскочившие позвонки, ломал и складывал не правильно сросшиеся кости, заговаривал от пьянства и морока. С утра до вечера во дворе Хрустовых толпился народ. Елизавета Федоровна – жена Мирона Михайловича – трижды в день разносила по двору плошки с жидким постным супом или тюрей.

- Святая женщина, - говорили о ней и кланялись в пояс при встрече.

Елизавета Федоровна, отданная замуж по сговору родни за нелюбимого, не роптала и не жаловалась, исправно ведя хозяйство: убирая, готовя, ведя огород и ухаживая за скотиной. Денег за лечение Мирон Михайлович не брал, довольствовался добровольными подношениями, и Елизавете Федоровне приходилось с рассвета до захода солнца юлой вертеться в дому и во дворе, не имея возможности нанять помощницу или работника.

Воды у нее отошли во время окучивания картофельного поля. Роды Мирон Михайлович принимал сам. Новорожденные близнецы были настолько слабенькими, что отказывались брать грудь, а только тоненько мяукали беззубыми ротиками. Елизавета Федоровна забросила домашние хлопоты и занималась исключительно сыновьями, но не смотря на все ее усилия, через неделю, один из мальчиков скончался.