Ложь грешников

Что-то в его энергии подсказала мне это. На каждом мероприятии, которое мне приходилось посещать вместе с ним, он злился и стремился уйти. Незаметно, конечно, потому что гнев Джея никогда не был явным. Все дело было в том, как он застегивал рубашку. Надевал часы. Трахал меня у стены, перед выходом.

Первым признаком того, что сегодня все по-другому, было то, что Джей надел галстук. В первый раз я увидела его в нем. Никто раньше не осмеливался комментировать его отсутствие галстука на мероприятиях. Все его боялись. Теперь я, конечно, знала почему. Потому что он управлял преступным миром Лос-Анджелеса.

Потому что он был ответственен за смерть и насилие.

И я все еще была с ним. Я все еще спала в его постели. Все еще касалась его тела своими губами. Все еще позволяла ему трогать меня руками, которые убивали людей.

Потому что, был ли он злым или нет, он нуждался в любви. И я любила его даже за то, что он был злым в этом и без того жестоком мире. Как в песне Боба Дилана. Он показал мне свое сердце. Только ненавистную часть. Как и говорил Боб Дилан. И я чертовски любила его ненавистное сердце.

— Белое.

От голоса Джея у меня по спине пробежали мурашки.

Я повернулась к своей постоянно растущей вешалке с одеждой. Мои пальцы скользили по тонким шелкам, платьям, которые я купила за счет Джея. По крайней мере, некоторые. Другие появлялись волшебным образом, идеально вписываясь, воплощая мой стиль, которого, как я думала, у меня не было. Все такое знойное. Сексуальное. Светлое и темное одновременно.

Рука Джея оказалась рядом с моей, он прижался к моей спине. На мне были только трусики, пояс с подвязками и чулки. Без лифчика, потому что я еще не решила, что надеть. Плюс Джею нравилось, когда я не носила лифчик. Ему нравилось, когда другие мужчины смотрели на мои соски, напрягающиеся сквозь ткань. Он говорил мне много раз, когда трахал, не в силах оторвать от меня своих рук.

— Они видят то, что никогда не будет им принадлежать, — прошептал он однажды ночью, когда его пальцы щипали мой сосок, пока я лежала на полу кухни — мы не добрались до спальни.

Рука Джея накрыла мою и указала на белое платье.

— Это должно караться законом, что ты стоишь в моем гардеробе, твоя задница все еще красная от моей руки, твоя киска все еще полна меня, выглядит так, будто тебя недостаточно жестко трахнули, — сказал он мне на ухо.

Я судорожно втянула воздух, когда наши переплетенные руки сняли платье.

Моя задница все еще болела. А промежность была мокрая в ту же секунду, когда он подошел.

Все это не имело значения. Я хотела его так, как будто мы не виделись несколько месяцев.

— Нельзя опаздывать, — продолжил он. — Иначе я бы заставил тебя раздвинуть ноги, упереться руками в стену и трахал бы, пока у тебя не подогнулись колени. — Его руки обхватили мою задницу, затем касаясь трусиков.

Я откинулась на него, тяжело дыша.

— Ты опасна, Стелла, — пробормотал он, его палец скользнул внутрь.

Все мое тело напряглось, излучая боль и удовольствие.

— Твоя киска — искупление даже для самых опытных грешников, — прошептал он мне на ухо, двигая пальцем внутри меня.

Затем он исчез. Я осталась держать платье, стоя на нетвердых ногах, дрожа от его прикосновения.

— Одевайся, — приказал Джей ледяным голосом.

Когда я обернулась, его уже не было.

Да, сегодняшний вечер для него особенный.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и понять, что я держу в руках. Белое платье. То самое белое платье. В котором была на дне рождения. То самое, что должно висеть дома в моем шкафу.

Это означало, что Джей либо купил точную копию, либо кто-то — скорее всего, Карсон — вломился в мою квартиру, когда меня там не было, чтобы забрать это платье. Оба варианта означали, что он каким-то образом видел меня в нем. Что было не так уж и неправдоподобно, учитывая огромное количество фотографий с той ночи. Но я не могла представить, чтобы Джей просматривал социальные сети или какой-нибудь журнал сплетен, где увидел мои фотографии со дня рождения.

Я натянула платье через голову, не в силах понять ни один из этих вариантов, пытаясь осознать, должна ли я быть польщена или разозлена. Это очень неприлично, не говоря уже о том, что незаконно. Но Джея не волновало нарушение законов, и он, безусловно, считал все сферы моей жизни своими. Я отдалась ему добровольно.

Рукой разгладила ткань вдоль тела. Без крыльев феи оно выглядело стильно, просто, элегантно, сексуально. Рубин на моем горле сверкнул и казался сильно красным на фоне моей бледной кожи и белого платья.

Я надела красные туфли на каблуках, слегка распушив свои кудри. Хотела сделать тугие локоны, но беспорядок кудрей идеально сочетался с платьем.