Ложь и правда о советской экономике

По мнению большинства исследователей, новый и самый главный шаг в реализации косыгинской реформы был предпринят на очередном Пленуме ЦК, который состоялся 27–29 сентября 1965 года[1116]. В повестке дня этого Пленума, как и в прошлый раз, также значились два доклада — Л. И. Брежнева «О созыве очередного XXIII съезда КПСС» и А. Н. Косыгина «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Но именно второй доклад был в центре внимания участников Пленума ЦК, которые по итогам его обсуждения единогласно приняли одноименное Постановление, где отмечалось, что «существующая организационная структура управления, методы планирования и экономического стимулирования уже не отвечают современным условиям и уровню развития производительных сил». Поэтому было признано целесообразным: а) провести полную реорганизацию прежней системы управления промышленным производством путем ликвидации всех совнархозов, включая «большой» ВСНХ, и восстановления прежней системы общесоюзных и союзнореспубликанских министерств, которые должны были «в полной мере обеспечить проведение единой научно-технической политики и технологического прогресса»; б) существенно изменить соотношение между чисто административными и экономическими методами управления в пользу последних и провести комплекс мероприятий по повышению материальной заинтересованности трудовых коллективов в увеличении своего производства и улучшению качества продукции; в) осуществить практический комплекс мер «по совершенствованию планирования, нацеленного на пропорциональное развитие всех отраслей народного хозяйства», а также качественный рост технического уровня производства.

Между тем один из наиболее авторитетных специалистов по истории советской экономики профессор Г. И. Ханин в своем известном трехтомнике пишет о том, что «внимательное ознакомление с содержанием принятых на этом Пленуме решений относительно изменения порядка планирования и экономического стимулирования промышленного производства показывает, что привычный термин «реформа» для них был слишком сильным. Никаких существенных изменений в экономическую систему эти решения не внесли, и в сущности они очень напоминали проведенные в конце 1950-х годов в некоторых восточноевропейских странах меры по децентрализации экономики, которые быстро показали там свою неэффективность и вредность»[1117].

Тем не менее, по мнению большинства авторов, которые до сих пор стоят на давно устоявшей терминологической основе, на начальном этапе преобразований ставились три важнейшие задачи:

— Ключевой задачей стал переход от традиционных административных методов хозяйствования к экономической модели управления через усиление роли т. н. «стоимостных инструментов экономической политики», в частности цены, прибыли, кредитов, процентов, премий и т.д. В этой связи под новую реформу подводилась целая теоретическая база, смысл которой состоял в признании товарной природы социализма и ключевых интегральных показателей экономической эффективности всех предприятий — прибыли и рентабельности.

— Другой важной задачей новой реформы стало усиление оперативно-хозяйственной самостоятельности промпредприятий, что предусматривало резкое сокращение централизованно спускаемых плановых показателей. Само адресное директивное планирование не устранялось, но резко сокращалось с 30 до 9 показателей, среди которых сохранялись только показатели выпуска важнейших видов продукции и объема реализации этой продукции в оптовых ценах, фонда заработной платы, нормы прибыли, платежей в госбюджет и ассигнований из бюджета, рентабельности основных и оборотных средств, в том числе по объему централизованных капиталовложений и ввода в действие новых производственных мощностей, снабжению, то есть объему поставок, распределяемых структурами Госснаба СССР; производительности труда и себестоимости продукции. При этом выполнение Госплана теперь выражалось не в валовых показателях, а в объеме реализованной продукции. В результате этого промышленные предприятия впервые получили небывалую «свободу рук», поскольку отныне они могли самостоятельно, без утверждения в своих министерствах, планировать темпы роста производительности труда и меры по снижению себестоимости продукции, устанавливать величину средней заработной платы своих сотрудников и т.д.