Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

Ну, с поляками и войсками великого литовского гетмана Ходкевича ясно – противники. А как быть с Трубецким и Заруцким? Они оба позавчера служили «тушинскому вору» – самозванцу Лжедмитрию II, были пожалованы им в боярское звание. Вчера – целовали крест на верность самозванцу Сидорке – «псковскому вору», Лжедмитрию III (был и такой). А сегодня они – в народном ополчении. Хорошо даже, что Заруцкий предал ополчение и ушел к Марине Мнишек под Коломну и далее на юг. Хоть под Москвой не вносил смуту. А вот казаки князя Трубецкого теперь вроде как на одной стороне с Мининым и Пожарским. Однако Минин и Пожарский никогда не ходили на совет в лагерь Трубецкого – боялись, что казаки их убьют. Хороши союзнички. У казаков Трубецкого были свои интересы, отличные от интересов нижегородского и других ополчений. В основном насчет того, как пограбить. В самые решительные минуты они отказывались идти в бой, грозились уйти из-под Москвы, если им не заплатят. Дошло до того, что им в залог денег вынесли церковное золото. Когда Пожарский велел не трогать боярских жен, вышедших из осажденного Кремля, казаки взбунтовались и решили убить князя Дмитрия за то, что не дал пограбить боярынь.

Везде, во всех лагерях, – свои, русские бояре. Так сказать, соль земли Русской, тудыть их растудыть. И с поляками в Кремле, и у Заруцкого, и у Трубецкого, и у Минина с Пожарским. Многие за десять лет Смутного времени не раз переходили из лагеря в лагерь, по мере обстоятельств. Их называли – «переметная сума». Как тот же первейший из первых, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Теперь он, значит, союзник Пожарского и Минина, тоже за «очищение Московского государства»? Так ведь он гораздо значительнее Пожарского. И держался, вел себя соответственно. И ему тот же Пожарский оказывал почести соответственные. Мало того, Трубецкой потом на Земском соборе претендовал на царский трон. Из сподвижников «тушинского вора» – да в русские самодержцы. Однако царем не стал, но при дворе был возвышен поболе многих. И никого это не смущало.

Вместе с Дмитрием Трубецким при дворе «тушинского вора» состояли патриарх Филарет (отец будущего царя), Салтыковы, Годуновы, Плещеев, Масальский, Вельяминов… Потом они кинулись к польскому королю Сигизмунду – королевича Владислава на русский трон позвали. Где они, с кем они сейчас – кто разберет.

И те, что в Китай-городе и в Кремле с поляками, – тоже первейшие из первых. Имена какие! Юрий Трубецкой, Михайла Салтыков, Федор Мстиславский, Иван Воротынский, Иван Романов! Для них Пожарский – «захудалый». Так называли тогда хоть и знатные, но уже не имеющие никакого влияния фамилии.

Бояре, что в лагере Минина и Пожарского, морщатся, потому как Пожарский то и дело впереди них становится. Да и сам Пожарский понимал двусмысленность своего положения. Кто он такой? Князь-то князь, но князь из захудалого рода. Не боярин и место свое знать должен. Он и знал. В грамотах о спасении страны, рассылаемых по городам, его подпись – десятая. Впереди, как и положено, высокородные – Морозов, Долгоруков, Головин, Одоевский, Пронский, Волконский, Плещеев, Львов, Вельяминов. Подпись Кузьмы Минина – пятнадцатая. И это надо считать смирением знати и признанием главенства Кузьмы. За ним – еще 34 подписи, в том числе князей Туренина, Шереметева, Салтыкова, Бутурлина.

Понимаю, что моя теория боярских разборок применительно к Смутному времени вызовет некоторую настороженность. Потому что мы привыкли искать везде социально-исторические закономерности. Но ведь от фактов никуда не денешься. А с другой стороны, боярские разборки – это ведь тоже своего рода социально-историческая закономерность? Они всегда возникают при слабости верховной власти.

Монархическая власть освящена вековой традицией, ореолом неприкосновенности. Уж что вытворял со страной кровавый маньяк Иван Грозный – а никто и пикнуть не смел. Потому как он – прямой наследник Рюрика на троне, его власть от Бога. Помазанник Божий. И при его сыне, слабом властителе Федоре Иоанновиче, никто не покушался на власть законной династии. Но Федор Иоаннович не оставил наследника. И тотчас же при выбранном царе Годунове возник Лжедмитрий, началась Смута.

Можно сказать, что судьба была против царя Бориса. Через три года после его восшествия на престол в стране начался голод, оставшийся в памяти и в летопиясях как Великий голод. В 1601–1603 годах сплошные дожди и ранние заморозки не дали созреть хлебам. Москва-река покрылась льдом 15 августа, а Волга – 18 августа. «В лето 7109 порази морозом на Москве всякий хлеб, и был глад 3 годы, ели скверные мяса и человечину», – гласит летопись.