Ложь и прощение

Мне не было страшно. Я ощущал странную мешанину из того, что люди называют эмоциями, но не мог отделить одно от другого и назвать своим именем, потому что все это было мне чуждо. Появляясь на свет, исчадия не имеют ни воспоминаний, ни чувств. У нас нет даже человеческой морали. Мы учимся постепенно, узнаем мир шаг за шагом. И теперь через это довелось пройти и мне.

— Смотри какой! — запричитал проходящий мимо человек. — Глазищи черные — черные! За такого нам не пожалеют звонких монет. Поди сюда, Сивер! Забирай мальца. Не хватало еще, чтоб он тут насмерть замерз. За труп денег не дадут!

— Да у тебя зоркий глаз! И волосы черные. Не здешний, верно.

— Раз не здешний, искать не станут. Забираем и уходим, пока никто не заметил.

Тот, кого назвали Сивером, рассмеялся.

— Ладно тебе! Тут некому звать стражу. Оглянись вокруг! Одни развалины, мусор, нищета. На вызов даже не сразу прибудут.

— Просто не тяни, ладно?

— Как скажешь, — согласился со спутником мужчина.

Он склонился надо мной так низко, что я услышал знакомый смрад болезни. Так пахло в больнице и порой от случайных прохожих. Так пахло от тех, чей срок почти истек.

Мне не было дела до того, куда они собрались меня везти или кому продать. Как и до того, где окажусь позже. Пока мне безумно хотелось есть и согреться, потому что они правы: если останусь на улице еще на день, точно окоченею. И тогда можно будет забыть о любых планах.

Меня привезли в заброшенное здание, где в клетках сидели дети, женщины и иногда — мужчины. Позже к ним пришла ТА аристократка. Из всех она выбрала меня. Как пояснила позже — ей приглянулся мой взгляд. То, что не дрожал, не умолял и не боялся.

Вея искала интересного ребенка. Игрушку, оружие и верного зверя у своих ног в будущем. И, как ошибочно посчитала тогда, — она его нашла.

Снизу уже не пищали, орали. Звуки напоминали стенания пленника, закованного в кандалы не первый день, что отвлекло меня от неприятных воспоминаний. И я не выдержал.

— Заткнешь ты сегодня свою пасть или нет?! — Для пущего эффекта можно было скинуть на пол книги или разбить колбу с настойкой зверобоя о стену. Можно было бы… если б это возымело хоть какой эффект. — Первый… — я потер виски и, стараясь не думать, насколько моментально принятое решение глупо, сдернул со стула куртку и вылетел вон из дома, заперев дверь на ключ.

Улица у лавки оказалась пуста, но чем ближе я подходил к центру города, тем более шумно становилось.

Меня задели плечом, я смачно выругался, восстанавливая равновесие, и обернулся к неуклюжему виновнику столкновения. Сапожник Ельх на секунду замер, а затем в его глазах промелькнуло узнавание. Он моргнул, виновато опустил голову и извинился:

— Прости, малец, я спешил.

Выглядел мужик как будто и вправду спешил: запыхался, лицо сально блестело от пота, а подмышками на затертом пиджаке образовалось два темных пятна. Пахло от него соответственно.

Я поморщился.

— Что стряслось? — Вопрос ради вежливости и ничего более.

Взгляд сапожника заблестел от возбуждения, он часто задышал и хлопнул себя ладонью по груди, будто собирался сообщить нечто чрезвычайно важное. Разумеется, в его представлении, потому что мне казалось, важным для него могло быть что-то вроде распродажи деталей или кожи. Но он меня удивил.

— Охотники воротились. Сейчас казнить будут! Падшую поймали, представляешь? — Действительно, новость стоящая, Падших ловили редко, как правило, темные маги и магички относились к собственной защите крайне ответственно.

— Ого, — только и смог из себя выдавить я.

Ельх сплюнул, смерив меня раздраженным взглядом.

— Ничего вы, юнцы, не понимаете. Такое бывает раз в десять лет! Да чтоб Падшую живой взять — это ж надо! А он мне «ого»! — Массивные подбородки мужика колыхнулись, когда он двинулся мимо, на этот раз специально задев меня плечом.

Как мелочно! Я закатил глаза. К сожалению, среди людей глупость — частое явление. А еще импульсивность и упрямство.

Под ложечкой засосало от мысли, что охотники совсем близко, и я утратил видимое спокойствие, которое поддерживал при постороннем. С лица сошли краски, я ухватился за горло, стараясь ровно дышать. Закашлялся и выпрямился, ловя взгляд какой-то старушки: она уже обеспокоилась состоянием молодняка и бодро зашагала в мою сторону. Ретироваться как можно быстрее показалось разумным, в конце концов, я не хотел застрять в её обществе на добрый час.

Толпа шумела, приветствуя отряд, охотники восседали на скакунах: кто-то махал и улыбался, кто-то выглядел уставшим и злым, а кто-то смотрел прямо перед собой без оглядки на людей. Я подумал о том, что стоило бы воротиться в лавку во избежание проблем, но любопытство перевесило. Мне было интересно увидеть Падшую, за всю жизнь я ни разу их не встречал. А слухов вокруг ходило много.