Ложь креационизма

— Кто такой, по-вашему, слон?

— Слон — это такая огромная свинья с большими клыками и длинным хвостом на морде, — ответит папуас.

— Слон — это огромный тапир, только нос у него длиннее, чем у наших. А ещё у него большие уши и кабаньи клыки, — ответит индеец.

— Слон — это огромный морж, у которого пара ластов на голове, четыре толстых ноги и рука на морде, — ответит чукча.

Но каждый из этих троих — прирождённый охотник. Все трое заметят и запомнят следы слона. И уверенно опознают их независимо друг от друга на рисунках, слепках или в местах обитания слона. Любой из них, запомнив голос слона, опознает его по магнитофонной записи, даже не видя зверя. И любой из них с завязанными глазами и заткнутыми ушами определит в воздухе специфический «аромат» слона. А, если мы попросим их нарисовать слона, все трое (если умеют рисовать) легко нарисуют нам вполне узнаваемого слона.

Проанализируем этот пример. Что здесь получено с помощью чувств, а что — опытом?

Чувства позволят папуасу, индейцу и чукче распознать голос, запах и внешний вид слона. Если они трогали других животных (не сомневаюсь!), то могут запросто отличить морщинистую шкуру слона от меха лисы, чешуи ящерицы и голой кожи дельфина. Но опыт подскажет им, что тело слона на ощупь скорее упругое, нежели дряблое, как тряпка. Увидев следы слона, они легко отличат их по форме и размеру не только от знакомых им следов (опыт!), но и от совершенно не слоновьих, но незнакомых следов (например, следа морской черепахи). Это уже будет означать, что зрение их не подвело. А вполне узнаваемый рисунок слона, сделанный рукой индейского, папуасского или чукотского художника убедит нас в том, что под именем «слон» в их памяти запечатлелся (при помощи зрения!) образ определённого зверя.

А есть ли здесь различия в восприятии? Да! Вспомним их ответы. Они точно отражают окружающую этих людей с детства обстановку.

На Новой Гвинее нет копытных четвероногих, кроме домашней свиньи. Поэтому неудивительно, что папуасы назвали лошадь «свинья, которая быстро бежит по дороге», а корову «свинья с зубами на голове». Слово «свинья» для них обозначает «копытное четвероногое, чаще домашнее». Поэтому неудивительно, что папуас сравнит слона со свиньёй. Не зная, что у животных может быть хобот, папуас, естественно, принял его за «хвост спереди».

Индейцу амазонской сельвы знаком тапир. Это герой сказок и обычная охотничья добыча для индейцев. Его хоботок похож на слоновий, а сам тапир — крупнейшее копытное сельвы. Понятно, что индеец примет слона за тапира. Но он отметит клыки, похожие на клыки местной свиньи — пекари, а также очень широкие уши.

Чукча живёт на севере. Из крупных копытных там обитает лишь северный олень, совершенно не похожий внешне на слона. А вот огромные клыки и толстое тело делают слона отчасти похожим на моржа. Уши слона чукча примет, скорее всего, за ласты (ведь у моржа есть ласты!), а также отметит наличие толстых ног, которых нет у северных животных. Его также удивит хобот, которым слон, как рукой, поднимает с земли предметы.

Ну, а первобытный охотник презрительно отвернулся бы от слона и сказал:

— Это просто мамонт, к тому же больной. Он весь облез и гораздо меньше наших. И чего в нём такого удивительного? Только уши большие. А ведь у зайца тоже большие уши, но на него не ходят смотреть всем племенем. Его просто ловят и едят.

Вот вам и разница в восприятии. Но от незнания папуаса, индейца и чукчи слон не стал свиньёй, тапиром или моржом. Его анатомические признаки не претерпели изменения, они не зависят от мнения окружающих.

Я не напрасно привёл в качестве примера слона. Есть старинная индийская притча о четырёх слепцах, которые заспорили, что же такое слон. Первый взял слона за хобот, второй похлопал по брюху, третий обхватил ногу слона, а четвёртый схватил слона за хвост. Первый слепой сказал: «Что же тут удивительного? Слон — это такая змея». Второй возразил: «Нет, слон — это бочка!» Третий заметил: «Слон — это столб». А четвёртый сказал: «Что же вы спорите? Слон — это просто верёвка!» И только проходивший мимо мудрец посоветовал им объединить свои впечатления. Так же люди, однобоко чувствующие мир (хоть и не слепые), пытаются на основе одностороннего впечатления распространить свой вывод на все окружающие предметы и явления. Нельзя безоговорочно доверять только своему мнению. Люди видят мир очень сходно. Особых различий нет, иначе мы просто не смогли бы понять книгу, написанную другим человеком. Иное дело — отношение каждого человека к наблюдаемым явлениям. Два разных человека могут совершенно по-разному воспринять и оценить одно и то же в силу различий личного опыта и сложившейся системы ценностей. Например, украсть что-либо у христиан, иудеев и мусульман считается грехом, а у средневековых викингов это было хорошим поступком в глазах соплеменников (разумеется, когда крали у соседнего племени). Но кража остаётся кражей у любого народа.