- Нет, я смотрела на тебя, что не одно и то же. Я все время смотрю на тебя. Вчера я смотрела, как ты стакан за стаканом пил виски, и сейчас ты тоже пьешь. Разве там не стакан?
- Все верно, пустой стакан.
- С тех пор как все ушли, ты несколько раз наполнял и опустошал его...
- С чего ты взяла?
- Прости, но я здесь уже давно. Я так боюсь за тебя, ты такой печальный Что бы я не отдала, лишь бы ты был счастлив. Джонни, милый, если бы это было в моей власти, я принесла бы самую большую жертву, но добилась бы, чтобы все изменилось: чтобы Вероника стала такой, как ты хотел, чтобы не было Деметрио де Сан Тельмо и Рикардо Сильвейра... я...
- Хватит, Вирхиния, довольно! Иногда мне кажется, что ты получаешь удовольствие, проворачивая кинжал в моей ране!
- Джонни, любимый, что я сделала тебе? Ты так расстроился. Боже мой, как я несчастна!..
- Не плачь!..
- Я не плачу… Но я так люблю тебя, мой Джонни!..
- Замолчи! Замолчи, прошу тебя! Разве ты не видишь, что я схожу с ума? Неужели не понимаешь, что я никого не хочу видеть, даже тебя! Подай мне ту бутылку и оставь меня. Я напьюсь до беспамятства и забудусь! Если бы я мог забыть, простить себе, что всего через двадцать шесть дней я потеряю ее, и все станет другим!
***
Двадцать шесть дней...
Для Вероники они промчались незаметно. Ее поглотил бесконечно хлопотный водоворот: магазины, обувщики, шляпники, модистки, пижамы, вечерние и дневные платья, горы постельного и нижнего белья, какие-то упакованные в коробки произведения искусства, словно предназначенные для украшения дворца, и постоянное давление доньи Сары, полными пригоршнями скупающей бесполезные безделушки…
- Я устала! – жаловалась Вероника.
- Я тебя предупреждала, но ничего, отдохнешь в деревне, куда отвезет тебя твой муж. Времени на отдых у тебя там будет предостаточно. Тамошняя жизнь спокойная, а торговые лавчонки не сравнятся с магазинами Рио, поэтому я и хочу, чтобы у тебя все было.
- Но этого же хватит на четырех невест и четыре дома, тетя.
- Лишние вещи никогда не помешают. Вот и твой дядя уже здесь…
В дверях уютного салона возник огорченный и раздосадованный дон Теодоро. Его лицо было таким серьезным и задумчивым, что Вероника невольно вздрогнула.
- Дядя Теодоро… Что-то случилось? – встревоженно спросила она.
- Ничего особенного. К твоей свадьбе все уже готово. Инженер Сан Тельмо пришел со мной и ждет тебя в холле.
- Деметрио?
- Ступай к нему. Я принес последние бумаги, которые тебе небходимо подписать. Не заставляй его ждать, у него еще множество дел.
- Я уже иду, дядя, – Вероника вышла из комнаты грустная и молчаливая.
- Теодоро, что с Джонни? Он приедет на свадьбу? – спросила мужа донья Сара.
- Да, они приедут сегодня вечером.
- Правда?
- Я звонил в усадьбу, попросил Джонни к телефону, но его не было. Вирхиния сказала, что он пошел в горы на охоту.
- А как там моя голубка?
- По-моему она забыла о своих страданиях, а вот Джонни...
- Что с Джонни?
- Ему не полегчало. Вирхиния говорит, что он пил все эти дни. Нужно отправить его в Европу, как можно дальше.
- И опять расстаться с ним?
- Это для его же пользы.
- Завтра Вероника уйдет из этого дома, а вместе с ней уйдут и страдания нашего сына. Не посылай его за границу, Теодоро, прошу тебя, оставь его здесь. Тут он найдет утешение у доброй, ласковой девушки, достойной его. Она – сущий ангел.
- Если ты имеешь в виду Вирхинию, то вот что я тебе скажу: я никогда не считал ее идеальной женой для Джонни.
- Ты несправедлив к ней! Что тебе сделала эта бедняжка, какую боль причинила?
- Не знаю.
- Зато я знаю, что она дарила нам нежность и ласку, и знаю, что это она сделает Джонни счастливым, а не Вероника, как тебе хотелось...
- Не будем о Веронике.
- Из одной крайности ты бросился в другую, но не стоит заходить слишком далеко. Я знаю, все это потому, что она выходит замуж за Деметрио, а не за Джонни. Насколько мне известно, инженер тоже не твой идеал, а, по-моему, он самый подходящий.
- Возможно, что и так, или подходящий, или приспособленец.
- Почему ты так говоришь, если он даже не принял приданое Вероники?
- Не знаю, почему, но этот Деметрио де Сан Тельмо не внушает мне доверия. В нем есть что-то такое, что напоминает подстерегающего в засаде тигра.
Ее жаркие руки снова в ладонях Деметрио. Девушка не может отвести глаз от лица мужчины, который пришел, чтобы стать ее миром, ее вселенной. Упоительный восторг переполняет Веронику и пьянит ее.
Когда она стоит перед ним, у нее кружится голова, и все исчезает в этом вращении, будто нет ничего важнее ее большой любви. Необъятный мир становится таким крошечным, что умещается в жестких и колючих глазах Деметрио. Эти серые глаза редко бывают мягкими и нежными, часто – пылкими и страстными, но всегда – допрашивающими и испытующими.
- Деметрио, ты уже уходишь?
- К сожалению, да. У меня еще масса дел. Никогда не думал, что жениться так сложно.
- Ты жалуешься? Я хотела, чтобы все было скромнее, но, по словам тети Сары, помпезность доставляет удовольствие и ей, и дяде.
- А донья Сара уверяет, что это для того, чтобы порадовать тебя.
- Она так и сказала?