Ложь (ЛП)

- Вероятно, мне следует попросить у тебя прощения и за это тоже. Извини, Вероника, но нельзя разъезжать по сельве с сорока баулами, словно мы – театральная труппа, или конный цирк.

- Я и не спорю. Надеюсь, те тюки, что мы оставили в Сан-Карлосе не слишком задержатся в дороге, в них лежит все самое необходимое.

- Полагаю, для жизни в Порто-Нуэво ты считаешь самым необходимым пару вечерних платьев, коробки перчаток, шелковые чулочки, кружевные платочки…

- Ну, хорошо, Деметрио, я понятия не имею, как живут в Порто-Нуэво, но, если по мере удаления от Рио-де-Жанейро важных жителей становится все меньше, могу предположить, что вечерние платья мне не понадобятся.

- Единственная белая женщина в Порто-Нуэво – жена заурядного пьянчуги, который бьет и ругает ее почем зря почти каждый день. И в то же самое время этот пропойца – единственный лекарь на несколько сотен миль вокруг.

- Весьма малопочтенное общество!.. По-моему, ты шутишь…

- Думай, как хочешь…

- Это твоя маленькая месть за нападки Джонни во время ужина в день нашей помолвки. Я отлично это поняла, но, как ты помнишь, я на тебя не нападала.

- Не нападала, это верно! Помнится, ты даже произнесла тост за Мату-Гросу, за сельву… за зеленый ад…

- И за твою любовь, Деметрио. – Вероника взяла мужа за руку, и от этого ласкового прикосновения Деметрио де Сан Тельмо вздрогнул, как от ожога...

Сияющий день был уже на излете, и важный вечер торжественно опускался на бескрайние просторы. Последние лучи солнца позолотили лес, похожий на гигантскую темную, мрачную стену, в которой замуровали сверкающую ленту реки. Этот неприветливый лес таил в себе опасность.

Немногочисленные пассажиры испуганно держались от Деметрио и Вероники в сторонке, чувствуя себя неровней этой странной паре, внешний вид и манеры которой выдавали их превосходство. Супруги будто остались наедине перед лицом дикой природы…

- Ты стал очень странным, Деметрио!..

- Почему странным?..

- Ты никогда не был таким далеким от меня, как в эти три дня, что мы вместе. Мы все мчимся и мчимся без оглядки, будто два беглеца.

- Вероника… прошу тебя.

- Пойми, Деметрио, мы едем с небывалой скоростью, не отдыхая ни минуты ни днем, ни ночью. Может, у тебя не было времени подумать, но за эти три дня ты даже ни разу не поцеловал меня.

- Вероника! – Деметрио судорожно вцепился руками в поручень. Теплая, шелковистая как цветок туберозы, ладонь Вероники снова скользнула по его руке. Легкий весенний аромат девичьего тела, смешавшись с влажным и диким запахом леса и реки, настиг Деметрио. В предвечерних сумерках были едва слышны печальное пение птиц и слабый шум воды.

В нескольких шагах от молодых белела дверь каюты. Надвигалась ночь, гасли облака, пламенела заря, и на бледном небе загорались первые звезды.

- Вероника, – повторил Деметрио.

- Деметрио, милый мой, я знаю, что наши последние часы в Рио были горькими для тебя, знаю, что тебя беспокоят дела на твоем руднике, и понимаю, как ужасно оскорбила тебя эта помпезная свадьба, несоразмерная с нашим положением.

- Это не так.

- Нет, это так, так. А кроме того, последние слова Джонни, ужасная сцена прощания, холодность дяди, неожиданная, непонятная враждебность… Но, по крайней мере, я понимаю странное состояние твоей души, или мне только кажется, что понимаю... Деметрио, все уже позади. Сейчас мы одни, и только от нас зависит, чем будет наша жизнь: раем или адом, каторгой или небесами… Деметрио, любимый, – Вероника обвила его шею руками и поцеловала, – забудь обо всем, кроме этого божественного, чудесного мгновения

Огненно-медовый поцелуй воспламенил кровь в жилах Деметрио. Они неторопливо подошли к двери каюты. В голове у Деметрио помутилось, разум затуманился, но душа, притаившаяся, как тигр в засаде, встрепенулась и подскочила, как раненый ударом хлыста грубый и жестокий хищник.

- Нет!.. Нет! – яростно воскликнул Деметрио.

- Что нет?..

- Ничего. Я переволновался, а ты устала… Отдохни, поспи… И прости меня!.. – Деметрио выскочил из каюты. Он был ослеплен и обезумел, поняв, что впервые в жизни его воля пошатнулась. Сан Тельмо быстро сбежал по узенькому трапу на нижнюю палубу, туда, где валялись перетянутые ремнями вязанки дров, какие-то огромные тюки, и висели засаленные гамаки матросов. Мутные воды реки находились так близко, что Деметрио мог коснуться их рукой, достаточно было просто наклониться. Преодолевая течение, суденышко приблизилось к кромке берега, и Деметрио показалось, что, стóит ему спрыгнуть на землю, и он обретет силу и стойкость, станет непобедимым. Но пока в его душе разливалась жгучая горечь, затмевая все чувства.

- Скоро ты все узнаешь! – тихо шептал он. – Скоро мне не нужно будет врать, и я смогу сказать, что ненавижу тебя, потому что мы останемся одни… наедине с твоей совестью, твоим грехом… и моей мукой!

Глава 15