Ложь (ЛП)

- Ладно, оставайся, а я пошел, – Деметрио встал из-за стола. – Если индеец уже на пристани, мы поплывем дальше прямо сегодня.

- Даже не поев и не поспав?

- Поесть мы уже поели, а отдыхать ты можешь до отъезда, думаю, часов до пяти-шести.

- Одна? – удивилась Вероника.

- Жена бедняка не может рассчитывать, что муж целый день будет торчать у нее под боком, расточая дурацкие комплименты и осыпая ласками, – резко ответил Деметрио.

- А что может ожидать жена от любящего мужа? На что рассчитывать? На его равнодушие, черствость, холодность, на хамство и брань?

- Ты сказала хамство и брань?

- Да, Деметрио, я выразилась грубо, но, к несчастью, ты ведешь себя именно так. Может, скажешь мне, что с тобой? – Вероника выжидательно посмотрела на мужа.

- Мне нечего сказать, – Сан Тельмо отвел глаза.

- Деметрио!

- Что еще?

- Скажи, что я тебе сделала?

- Мне? Абсолютно ничего, любимая.

- Деметрио, милый.

- Ради Бога, Вероника, прошу тебя, я предпочитаю прежний тон. Возражай, спорь, упрекай меня в грубости.

- Ты предпочитаешь грубость моей нежности, моей любви, моему горячему желанию сделать тебя счастливым даже ценой собственного счастья?

- Никогда не видел ничего глупее и нелепее, чем стремление осчастливить другого.

- Деметрио!

- В этом мире все несчастны, – оборвал жену Деметрио. – Что ты ответишь человеку, который пожертвовал самыми лучшими, самыми светлыми годами своего отрочества и юности, чтобы проложить младшему брату дорогу к счастливой жизни? И вот после стольких хлопот, когда дело сделано, брата подтолкнули к самому беспросветному отчаянию, к самым отвратительным порокам, а возможно, и к самоубийству. Ну, что ты скажешь на это?

- Это ужасно и очень прискорбно, но я не понимаю, причем тут мы.

- Не понимаешь? Когда ты перестанешь лицемерить?

- Деметрио, о чем ты?

- Ты прекрасно притворяешься наивной и безгрешной. А какое изумление написано на твоем лице!

- Ты сошел с ума?

- К несчастью, нет. Говорят, что сумасшедшие скрывают свои мысли, уходя от слишком горькой действительности. Я не смог разбить эти оковы. Моя действительность тут, вот она.

- Ради Бога, Деметрио, если ты не сошел с ума, то пожалей меня, иначе ты сведешь меня с ума!

- Пожалеть тебя! Ну нет, милая, жалость не входит в мои планы. А теперь отстань от меня. Я должен посмотреть, не прибыл ли индеец.

- Деметрио! – Вероника попыталась остановить мужа, но он, не обернувшись, торопливо пошел по широкой галерее, вдоль которой росли папоротник и маланга. Вероника смотрела ему вслед, сдерживая желание побежать за ним и поговорить. Она хотела узнать ключ к тайне, которая с каждой секундой все больше опутывала ее и страшила.

***

Деметрио обыскал все причалы и нижние, и верхние, но все напрасно. Кругом – каноэ, шлюпки, плоты, дюжины маленьких, утлых лодчонок привязаных к столбам, или плавно скользящих по тихим водам реки; покинутое экипажем старое суденышко, на котором они приплыли сюда, безмятежно покачивающееся у причала; желтый песчаный берег, усеянный соломенными лачугами; прачки у реки – но ничего похожего на длинную пирогу и мускулистую, богатырскую фигуру Игуасу.

- Проклятый индеец! Какого черта он еще не здесь? Что ему помешало? – раздраженно пробормотал он.

- Месье Сан Тельмо… Месье Сан Тельмо… – раздался за спиной чей-то смутно знакомый голос.

- Кто Вы? – Деметрио резко обернулся. Когда-то он уже слышал этот своеобразный, грассирующий говорок. Увидев спешащего к нему приветливо-улыбчивого высокого толстячка с румяными щечками, маленькой бородкой и франтоватыми усиками в высоких кожаных сапогах и белой расстегнутой рубашке, Сан Тельмо вспомнил, что встречался с ним и раньше.

- Бонжуг, месье Сан Тельмо… Добгый день, добго пожаловать! Пгимите мои поздгавления, мон ами… Я – Белó… Месье Белó… Это моя фамилия. Вы меня не помните?..

- Нет-нет, постойте, кажется, припоминаю…

- Вы дважды оказали мне честь, остановившись в отеле “Сан Педго”… Я помню Вас, хоть Вы так поспешно уехали. Знаете, я никогда не забываю знатных гостей. А Вы были так благогодны и щедгы, дгуг мой… По-моему, вы чуть-чуть осунулись, однако, это немудгено. Как говогится, от счастья тают, не так ли?

- Я не понимаю, что Вы имеете в виду, господин Бело!..

- Чогт побеги, какой Вы скгомный!.. И какой скгытный!.. Почему Вы не послали мне телеггамму, не написали, что пгиедете с женой? Мы пгиготовили бы комнату, достойную мадам Сан Тельмо, постелили бы на догожке ковег из цветов…

- О чем Вы?..

- Ох, месье… Вы – самый счастливый человек в Бгезиль!

- Ради бога, господин Бело!

Когда Вы с женой пгиехали, я уже спал… Я так не научился гано вставать даже в диких лесах Бгезиль. Сквегная привычка тех лет, когда я был шансонье в самых лучших кабаре мон наталь Пари… О, золотые вгемена богемы… Минуло двадцать лет, а я до сих пог не забыл их… Но позвольте мне договоить. Я пгоспал, и не встгетил Вас… Не встгетил мадам Сан Тельмо… Ваша жена – исключительная женщина, чудесная богиня!.. Пгостите, дгуг мой, но с тех пог, как я покинул мон Пари, я ни газу не видел такой женщины.

- Позвольте узнать, где Вы ее видели?