Ложь (ЛП)

- Никогда не думала, что человек способен на такое… Это же нужно не иметь ни души, ни

сердца!..

- В жизни сердце – большая помеха!.. Идем же, Ботель!

Ботель и Деметрио ушли… Все еще напуганный пастор сжимает руку Вероники.

- Вероника… Вы поступили плохо, доведя Деметрио до такого бешенства, но нужно, просто

необходимо, чтобы Вы отсюда ушли. Идите ко мне домой вместе со мной. Мы примем решение…

- Нет, Реверендо… Сейчас я, пожалуй, не смогу сопровождать Вас в церковь. Идите, оставьте

меня тут… Не теперь, сейчас я не смогу…

Вероника вошла в дом, сдерживая слезы, а Вильямс Джонсон медленно, не торопясь, продол-

жает свой путь.

***

- Вероника… Куда ты смотришь?..

И снова ночь. И опять, опершись на грубо оструганные деревянные перила веранды, Вероника

с тоской и беспокойством смотрит на кучку желтых огоньков, вытянувшихся, как светящиеся змеи, и

отражающихся в водах реки. В это время белая башенка деревянной церквушки не различима, но вход

в таверну сверкает так, словно является центром мироздания для убогой и бушующей первобытной

толпы, плодом их амбиций и вожделений.

- Не пора ли им уже вернуться с рудника?..

- Я уверена, они возвращались по другой дороге, и, вероятно, остановились в таверне. Раньше

мой Хайме всегда так делал, и инженер Сан Тельмо наверняка с ним согласится…

Вероника с трудом подавила вздох. Адела посмотрела на нее и не осмелилась по-сестрински

упрекать, или осуждать ее. Это возвышенное, тоскующее, невеселое, такое благородно-безутешное и

глубоко задумчивое создание внушает Аделе огромное уважение. Ей не удается понять бесхитрост-

ную, чистую и целомудренную душу печальной и порабощенной Вероники.

- Самое лучшее, что Вы можете сделать, это идти спать.

- А если он не вернулся с рудника?.. Если с ним что-то случилось?.. Вам никогда не приходило в

голову подумать об этом, видя, что Ваш муж не возвращается с рудника?..

- Ах, дорогая!.. Сначала я жила, дрожа от страха: а вдруг хищники, змеи, или туземцы, или одна

из этих болезней, нападающих внезапно… Это, и многое другое!.. Я уже рассказывала Вам, что так я

и проводила ночи, боясь увидеть, что моего Хайме принесут на носилках. Но когда он приходил, разъ-

яренный, то немедленно предоставлял мне доказательство того, что он жив и здоров. Тогда я и пред-

почла идти и ложиться спать.

- Жив и здоров!.. Думаю, Вы стали жертвой самой разнузданной дикости и распущенности…

Как Вы можете жить с таким человеком?.. Как Вы можете переносить такие страдания?..

164

- Ай, Вероника!.. А что я могла сделать, чтобы помешать ему?.. Он – мой муж… И несмотря ни

на что, мы любим друг друга. Я его люблю, он… хороший… Даже в самые худшие дни он не переста-

вал приносить мне все необходимое для жизни. Если он видит, что я в самом деле больна, он заботит-

ся обо мне и делает так, чтобы другие меня уважали…

- И это все, что Вы осмеливаетесь просить?.. Это все, к чему Вы стремитесь в этой жизни?..

- Могло быть и лучше, но ведь могло бы быть и хуже… Сначала я хотела вернуться к родным.

Если бы у меня были родители, братья, но у меня были только дальние родственники, вырастившие

меня лишь из милости. Они очень обрадовались, отделавшись от меня. Здесь я, по крайней мере, в

своем доме и не должна выпрашивать угол в другом месте. Прислушайтесь!.. Думаю, они идут

сюда… Да, это – они. Пойду, лягу в кровать, пока мой муж меня не увидел…

Вероника вернулась назад, притаившись в полумраке веранды. Она видит бредущего мимо,

шатающегося Ботеля, а рядом – Деметрио, молчаливого, мрачного, с залитыми алкоголем глазами, с

неуклюже заплетающимися ногами, едва удерживающими его. Добравшись до самого конца веранды, Деметрио замечает жену.

- Вероника!.. Что ты здесь делаешь?..

- Ничего.

Попятившись, Вероника отступила назад, пока спиной не почувствовала стену. Под неверным

светом почти догоревшей керосиновой лампы выделяется перекошенное, жуткое лицо. В зрачках Де-

метрио – металлический блеск, а губы растянуты в саркастической усмешке…

- Думаю, ты не возвращаешься от пастора только сейчас…

- Что?

- Не в лошадь, а в пастора, вот в кого я должен был целиться из револьвера этим утром!

- Ты сошел с ума?..

- Я разберусь с ним прямо сейчас… Клянусь, что хочу отделать его, как он того заслуживает!..

- Нет… Не сходи с ума. Ты пьян. Только так ты можешь возложить ответсвенность на невинов-

ного и ненавидеть его без причины…

-Вероника!..

- Ты напился до того, что алкоголь сочится у тебя изо всех щелей… Насколько отвратительно

видеть тебя таким!.. С души воротит от одного твоего запаха!..

- Вероника!..

Глубоко уязвленный и сильно раненый в своей собственной любви, Деметрио выпрямляется.

Его руки хватают Веронику за плечи, предотвращая все ее попытки убежать.

- Ну, хватит, довольно!.. Ты не должна высказывать мне все это, виновата только ты сама. Все

это из-за тебя… из-за тебя!.. Я пью, потому что страдаю и мучаюсь из-за тебя!..

- А на что ты рассчитываешь?.. Пусти меня!.. Пусти!..

- Вероника!.. Жизнь моя!..

Деметрио чувствует, что сходит с ума, теряет рассудок. Наконец-то она тут... Наконец-то он