Ложь Моего Монстра

Он вонзает в меня рукоятку ножа, и я пошатываюсь от нового давления. Кирилл почти трахает меня ножом, и я не знаю, почему это так возбуждает. Развратно, да, но это так эротично, что мое прежнее интенсивное возбуждение кажется шуткой по сравнению с волной, которая в настоящее время захлестывает меня.

— О, Боже.

— Я единственный бог, который у тебя когда-либо будет, — он двигается быстрее, жестче и настолько неуправляем, что я думаю, что упаду в обморок от одной только его интенсивности. — Как его зовут?

На данный момент я забываю, почему не должна признаваться во всем. Но некоторые клетки мозга продолжают функционировать и запрещают мне это.

В тот момент, когда я качаю головой, Кирилл вытаскивает нож, когда я в секунде от того, чтобы кончить. На этот раз я кричу от разочарования, и слезы застилают мои глаза.

— Прекрати это, пожалуйста, — кричу я.

Пот покрывает мою кожу, мои соски слишком сильно болят из-за стимуляции, и мое сердце кричит об освобождении, которое он мне не даст.

И поскольку мои руки связаны, я также не могу сделать это сама, так что я полностью в его несуществующей милости.

Лицо Кирилла становится каменно-холодным, когда он дразнит мой клитор пальцами и снова засовывает рукоятку ножа внутрь.

— Ты единственная, кто может остановить это, назвав мне его гребаное имя. Чем больше ты сопротивляешься, тем изобретательнее я отказываю тебе в одном оргазме за другим. Я знаю твое тело, Саша, даже лучше, чем ты. Я знаю, когда ты собираешься кончить. Твое дыхание учащается, шея краснеет, а бедра непроизвольно двигаются. Я позволю тебе приблизиться к вершине, но ты никогда не достигнешь ее. Я буду делать это снова и снова, и трахать тебя снова, пока ты не дашь мне то, что я хочу.

И затем он продолжает делать именно это.

Пока я не думаю, что умру.

Глава 12

Кирилл

Я никогда не испытывал разочарования, настолько близкого к уровню саморазрушения, которое чувствую сейчас.

Мне пришлось удалиться из комнаты, прежде чем я сделаю то, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Я контролирую свои шаги, но за ними скрывается бушующая гребаная война. Оказавшись в ванной, я несколько раз обрызгиваю лицо холодной водой, но это никак не помогает погасить пламя, пожирающее меня изнутри.

Я смотрю на свое отражение в зеркале и едва сдерживаюсь, чтобы не врезать по нему кулаком. Это ничем не отличалось бы от возвращения к вредным привычкам.

А именно, более молодой, менее уравновешенной версии меня.

Человек, который смотрит на меня в ответ, переполнен негативной, испорченной энергией, которую можно использовать в качестве патронов для оружия массового уничтожения.

У меня было все, что я, блять, хотел. Не из-за привилегий. На самом деле, то, что я родился в этой семье, работало против меня всю мою жизнь. Единственная причина, по которой я оказался там, где я есть — это чистое гребаное желание.

Лучший способ получить то, что вы хотите — это заблокировать все другие пути, чтобы у тех, кто против вас, не было выбора, кроме как обратиться к вам.

И я преуспевал в этом, снова и снова.

За исключением гребаной женщины, привязанной к моей кровати.

Я разворачиваюсь и возвращаюсь в спальню. Саша лежит посреди своей разорванной одежды и пятен своего возбуждения. Ее кожа потная, красная и покрыта капельками ее крови и влаги, которыми я подразнивал все ее тело.

На ее груди и животе также есть следы от моего ножа, потому что я не смог удержаться и оставил их там.

Сейчас игрушка вибрирует на ее клиторе на низкой скорости, поэтому она близко, но никогда не кончит.

Купил ли я эту игрушку импульсивно несколько недель назад? Да, я это сделал. Но, возможно, это был не импульс, в конце концов, поскольку я все время знал, что замучаю ее до чертиков.

Я просто не знал, что она не сдвинется с места. Даже немного. Даже близко.

Я использовал все возможные методы и отказал ей в большем количестве оргазмов, чем должно быть законно. И все же это маленькое гребаное дерьмо только покачало головой, рыдая и умоляя об освобождении.

Затем, когда я продолжил лишать ее оргазма, она начала обзывать меня и проклинать всеми возможными способами, пытаясь осушить мои пальцы.

Сейчас она на стадии принятия. Ее голова склоняется набок, пот покрывает ее кожу, а соски твердые, как алмазы.

Ее выразительные глаза полузакрыты, а сухие губы приоткрыты. Несмотря на то, что я даю ей время от времени выпить воды, она все еще на грани обезвоживания.

Я хватаю бутылку по пути к ней и поднимаю ее голову.

— Открой.

Она как кукла в моих руках, такая слабая и легкая, что ее можно сломать одним щелчком пальцев, но она все еще смотрит и поджимает губы.

— Ты чувствуешь себя жертвой? — я закрываю ей нос, чтобы у нее не было выбора, кроме как дышать ртом, затем я наливаю воду. — Ничего бы этого не случилось, если бы ты просто назвала мне это гребаное имя.

Она задыхается, и из ее носа брызжет вода, но она выпивает большую часть.

— Неужели этот ублюдок так много значит для тебя, что ты зашла так далеко, чтобы защитить его?

Она снова поджимает губы и смотрит в другую сторону.