Ложь Моего Монстра

— Кто? Я? — ну, да, может быть, я немного на взводе, поскольку Кирилл отменил поездку в клуб только потому, что я получила травму.

Это был мизерный шанс, и я не думала, что он действительно это сделает. Но опять же, это противоречит его территориальной природе — отправить меня обратно с Максимом или Юрием, пока он поедет в клуб.

Так что, скажем так, я немного счастлива.

Или очень счастлива, если учесть, что я не могу перестать ухмыляться, как идиотка. Но мое хорошее настроение постепенно исчезает, когда я сажусь рядом с Кириллом на заднее сиденье машины. Как только мы начинаем движение, он опускает перегородку, отрезая нас от Юрия и Виктора.

— Какого хрена ты творишь? — его глубокий голос мечется в воздухе, как кнут.

Моя спина замирает в напряженном положении.

— Н-ничего, я просто споткнулась.

— Ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь? Я бы купился на это, когда мы впервые встретились в армии, но сейчас у тебя равновесие лучше, чем у кого бы то ни было, так почему бы тебе не рассказать мне реальную причину, по которой ты выкинула этот гребаный трюк.

Ладно, обмануть его не получилось.

— Я просто хочу домой.

— Ты могла бы просто попросить об этом, как нормальное гребаное человеческое существо.

— И ты бы согласился?

— Почему бы и нет?

— О, я не знаю. Потому что ты ничему не доверяешь?

— Следи за гребаным тоном, и если ты думаешь, что это шоу заставит меня доверять тому, что ты задумала, то тебе придется проснуться. — Он протягивает ко мне руки, и я замираю.

Кирилл интенсивный в хорошие дни. В плохие дни, однако, он — сила, с которой нужно считаться.

Я чувствую, что топчусь на его пути и могу быть либо уничтожена, либо отброшена. Или и то, и другое.

Кирилл хватает меня за бок, и я вздрагиваю.

Он поднимает мою рубашку и осматривает синяк, который становится фиолетовым на моей коже.

— Ты, гребаная… — Он прерывает себя, чтобы тяжело вздохнуть. — Если ты еще раз по какой-либо причине причинишь себе вред, клянусь, Саша…

— Не буду.

Его светлые глаза сужаются, когда они пристально, пристально смотрят на меня, почти как будто он хочет отрезать мне голову. Но потом он качает головой и аккуратно заправляет мою рубашку обратно в брюки, чтобы не причинить мне никакого дискомфорта.

Я не знаю, что на меня нашло.

Он все еще аккуратно возвращает рубашку на место, когда я бросаюсь на него.

— Какого черта ты делаешь… — Его слова прерываются, когда я прижимаюсь к его губам.

Я никогда не целовалась первой с Кириллом, никогда не находила в себе смелости сделать это, потому что всегда была неуверенной в огромности своих чувств к нему.

Это началось еще в армии и никогда не ослабевало. Это чувство становилось все сильнее и опаснее, пока я не перестала его контролировать.

Но теперь мне все равно, знает ли он, как сильно он мне нравится. Нет, «нравится» — это слишком слабое слово, оно не описывает ничего из того, с какой силой мое сердце влечет к нему.

И тут меня осеняет, когда мои губы находят его губы.

Наверное, я люблю этого мудака.

Кирилл ошарашен лишь на мгновение, прежде чем впивается пальцами в мои волосы и сжимает в кулак любую длину моих волос, за которую он может ухватиться, пожирая меня. Мой поцелуй неуверенный, эмоциональный и уязвимый. Его — воплощение разрушения.

И знаете что? В конце концов, я могу смириться с этим.

Его звериная сторона — часть его сущности, и я не хотела бы, чтобы он был другим.

Машина останавливается, и мы отрываемся друг от друга — или я.

Кирилл все еще держит руку в моих волосах, и он использует ее, чтобы вернуть мое внимание к себе.

— Не хочешь объяснить, зачем это было нужно?

— Мы в доме, — шепчу я.

— Это не отвечает на мой вопрос.

Его лицо близко. Так близко, что я могу сосчитать крошечные черные крупинки в его светлых глазах сквозь очки. Так близко, что я чувствую запах виски в его дыхании от выпитого им ранее напитка.

Я также чувствую его вкус на своем языке. Такой сильный и чертовски возбуждающий.

Я прочищаю горло.

— Ты целуешь меня все время. Ты не замечал, чтобы я спрашивала тебя, почему.

— Когда это делаю я, все по-другому. Моя цель — требовать тебя. А у тебя какая?

Я вздергиваю подбородок.

— Возможно, она в том, чтобы претендовать на тебя тоже.

Улыбка приподнимает его губы — постепенная, большая и такая великолепная, что мне хочется сфотографировать ее, чтобы смотреть на нее, когда захочется.

Виктор стучит в окно, и Кирилл, наконец, отпускает меня и выходит из машины, но не раньше, чем бросает на меня странный взгляд.

Ноге уже лучше, хотя хромота не исчезла. Как только мы оказываемся в доме, раздается взрыв конфетти, и Карина кричит: «С днем рождения, Киря!»

Виктор, Юрий, Максим и Кирилл замирают. Хотя Юрий и Максим были в курсе всего этого и помогали нам с Кариной в подготовке, они все еще охраняют Кирилла и покинут корабль, если он хоть как-то намекнет на презрение.