Ложь во благо, или О чем все молчат

– Мда… А Эвери? – Я помнила наши поездки на уроки азбуки Брайля, его неумолчную болтовню.

– Он служил учителем в школе для слепых в Рейли. Теперь он на пенсии.

– Хорошо! – Мне понравилось, что он стал учителем. – Ему сделали операцию? – Этот вопрос я задала почти шепотом, как будто не была уверена, что мне нужен ответ.

– У него есть дети, – сказала Айви. – Думаю, его собственные.

– Рада это слышать!

– Шина тоже была учительницей. Она умерла два года назад.

– Помню, ты тоже хотела быть учительницей.

– Я не пошла дальше дежурства в классе у сыновей, – сказала Айви.

Роз застонала.

– Мои подруги ее обожали, а мы с братьями терпеть не могли, когда она приходила. При ней не побалуешься!

– Так и было задумано, – сказала Айви с улыбкой. – Помнишь маленького Родни? – спросила она меня.

Я кивнула, представив мальчонку таким, каким увидела его в первый раз: носящегося по дому Джорданов с картонной коробкой, превращенной в автомобиль.

– Он тоже полицейский.

– Надзирает за условно осужденными, – поправила мать Роз.

– Какая разница? – усмехнулась Айви.

Мои мысли уже были заняты другим мальчуганом с фермы Гардинеров.

– Ты знаешь, что стало с Уильямом? – спросила я. – Он был такой милый, я все время вспоминала в холодном поту ту ночь в приемном отделении больницы, когда я…

– Ты действовала так, как велел твой долг, – твердо ответила Айви и дотронулась до моего колена. – Я никогда ни в чем тебя не обвиняла, Джейн. Разве что чуть-чуть, в самом начале, но чем больше я взрослела, тем лучше понимала, почему тебе пришлось так поступить. Сначала Уильям жил в интернате, а потом его усыновили.

– Вон оно что!

– Мне так и не ответили, кто его приемные родители. Сейчас все иначе, больше нет никаких тайн, все открыто. А тогда мы не сумели его найти, как ни старались.

– Я не оставляю попыток, – сказала Роз. – Он мой двоюродный брат. Может, ему тоже будет интересно узнать про родню.

– Хорошо, что его усыновили, – сказала я. – Я воображала всякие ужасы… – Я повернулась к Бренне. – Почему ты скрыла от меня, что нашла ее?

– Думала, что у меня ничего не получится, – ответила она. – Мы связались только несколько дней назад. Не хотелось напрасно тебя обнадеживать.

Я перевела взгляд на Роз.

– Как Айви и Генри Аллен… ваши родители… нашли вас?

– Они просто отказывались сдаваться, – ответила Роз.

– Мы все время говорили о том, как найти Мэри, – подхватила Айви. – Она же наша дочь! Как можно было опустить руки? Но мы знали, что сначала должны пожениться. Потом мы все рассказали Дэну, хозяину оливковой рощи. Он обратился к адвокату, тот нашел Роз и помог нам ее вернуть. Про Уильяма узнал тот же адвокат. Роз кочевала по приемным семьям.

– Сама я те годы почти не помню, – сказала Роз. – Наверное, у меня это внутренний запрет. Самые ранние мои воспоминания – о том, как я ношусь по роще с младшими братьями. От них спасу не было, но все равно у меня было хорошее детство.

Я улыбалась, слушая их. Глядя на мать и дочь, похоже, довольных жизнью, я думала о том, что, наблюдая за незнакомыми людьми, ты никогда не знаешь, что у них за плечами: какие испытания, какие ужасы они пережили. Разве догадаешься, какую бедность пришлось преодолеть Айви, как велика была опасность, что она навсегда останется без семьи? Разве разглядишь, что она лишилась сестры – утрата, которая всегда будет преследовать нас обеих? Раны были глубоки, но невидимы. Трудно было представить, что уже через несколько минут мы добровольно вскроем свои раны, погрузимся в худшие свои воспоминания! Меня так и подмывало предложить ей: «Плюнем на слушания! Лучше устроим пир!» Но нет, мы были обязаны через это пройти – обязаны не самим себе, а Мэри Элле и тысячам таких, как она.

– Мама, можно, я покажу им фотографию? – Не дожидаясь ответа, Бренна достала конверт со снимком.

Я колебалась, мне хотелось защитить Айви. Можно ли опять причинять ей мучения, ведь она так старалась оставить свою боль далеко позади! Но разве она не проявила отвагу, приготовившись снова бросить вызов прошлому?

– Если она захочет… – проговорила я.

– Что за фотография? – спросила Айви.

– Сегодня я побывала в старом мамином доме, – сказала Бренна. – Я сфотографировала внутренность стенного шкафа в спальне, где вы прятались от полиции.

Айви схватилась за горло и расширила глаза.

– Этот шкаф!.. Зачем было его снимать?

– Там остались имена, – сказала я. – Те, что ты нацарапала.

– Остались?.. – прошептала она.

– Какие имена? – спросила Роз.

Бренна дала Айви конверт. Немного поколебавшись, та открыла его, и ее глаза наполнились слезами.

– Твоя работа? – Роз подалась вперед, осторожно трогая кончиком пальца уголок снимка.

Айви кивнула.

– Моя. Вилкой! Полицейские уже были в спальне. Я хотела сделать буквы поглубже, чтобы их нельзя было стереть.

На ее лице появилось гневное выражение, но продержалось не более секунды.

– Я не могла представить, что через столько лет… – Она смотрела на меня, не замечая капающих с нижних ресниц слез. – Хотелось бы мне поговорить сейчас с девчонкой из того шкафа! Сказать ей, что все утрясется. Она была так напугана!