Ложь во благо

— Он нас видит и слышит, — сказал Роберт. — Ты можешь просто нажать кнопку и поговорить с ним через микрофон.

— Нет, — я постучала по стеклянному окну между нами и охраной. — Я хочу быть в одной комнате с ним.

— Но… — Роберта перебил открывший дверь охранник.

— Все хорошо?

— Я бы хотела встретиться с мистером Томпсоном в комнате для посещений. — я вытащила свои документы. — Я в утвержденном списке.

— Только вы? — охранник перевел взгляд с меня на Роберта.

— Да.

Роберт молчал, но я чувствовала исходящее от него раздражение.

— Ладно, — пожал плечами охранник.

* * *

У них ушло пять минут, чтобы проинформировать меня о правилах безопасности, проверить, что при мне нет оружия или контрабанды, и тщательно меня досмотреть. Я подтвердила и переподтвердила, что комната не прослушивается, а затем вошла внутрь. Рэндалл Томпсон повернулся ко мне.

— Кто вы? — осторожно спросил он.

— Доктор Гвен Мур, — я подошла к центру окна и повернулась к нему спиной, зная, что Роберт и охрана наблюдают за каждым моим движением. — Я психиатр, специализирующийся на клиентах со склонностью к насилию.

— Дайте угадаю. Вы здесь, чтобы определить, сумасшедший ли я?

— На самом деле… — я подтащила из угла стул, протестующе заскрежетавший ножками о пол. — Я здесь, чтобы определить, сумасшедший ли Роберт Кевин.

Это был сознательный ход, нацеленный сместить фокус и разрядить атмосферу. Человек, любящий привлекать внимание, мгновенно бы переключил разговор обратно на себя. Рэндаллу мои слова показались смешными. Изменение было видимым: его плечи немного утратили сутулость поверженного, и он распрямился.

— Вы серьезно?

— Абсолютно, — я села на стул. — Скорбящий отец, защищающий убийцу сына? — я поморщилась. — Да ладно.

— Я не убийца, — его голос был тихим, но твердым. Решительным, без попыток заглянуть в глаза, ерзанья или изменения дыхания. Либо он хорошо лгал, либо говорил правду.

Мог ли он говорить правду? Я нахмурилась, беспокоясь о том, что это могло значить то, что Кровавое Сердце все еще на свободе.

— Ладно, — просто сказала я. — Но откуда Роберт Кевин это знает?

Он бросил взгляд на окно:

— Он там?

— Да. Но он нас не слышит. Я доктор, поэтому у нас с вами собственный уровень конфиденциальности врача и пациента.

Он подвинулся на стуле, чувствуя себя неуютно из-за разговора. Цепь между его лодыжек звякнула о кольцо в полу и, похоже, напомнила ему о его положении. Это его отрезвило, он взглянул на оковы, прикрепленные к полу, а затем снова на меня.

— Я не знаю, почему он меня защищает, но он единственный, кто мне верит. Если вы хотите, чтобы я облил его грязью, вы не на того напали.

— Могу понять, — я подалась вперед, оперевшись предплечьями о колени. — У вас есть ко мне вопросы?

Он удивился, но данный метод я часто использовала с новыми клиентами. Они всегда были осторожны, привыкнув защищаться, но обычно с радостью хватались за возможность задать вопрос. Что бы они ни спрашивали, я была честна. Нельзя было заслужить доверие, не продемонстрировав его.

— Поэтому вы на самом деле здесь? Спросить о нем? — он кивнул на окно, где Роберт, вероятно, с ума сходил, пытаясь определить, о чем мы говорим.

Я заправила выбившуюся прядку волос обратно в пучок.

— Меня наняли в вашу юридическую команду для составления психологического портрета. Не конкретно вашего, а личности Кровавого Сердца.

Его ногти были обкусаны до крови, присохшей по одной стороне кутикулы. Его борода была слишком длинной и неухоженной, брови — кустистыми. Разросшаяся борода могла быть результатом заключения в тюрьме, но обкусанные ногти были признаком плохого самоконтроля. Брови указывали на длительное пренебрежение внешностью. Ничто из этого не подходило Кровавому Сердцу, хотя плохое соблюдение личной гигиены было симптомом параноидальной шизофрении. Как и медленные движения, а если бы Рэндалл Томпсон двигался еще меньше, он бы спал.

Я прочистила горло:

— Я составила психологический портрет, и мне нужно сравнить вас с ним на соответствие. Поэтому я здесь, и для этого меня нанял Роберт. Который, между прочим, кажется уверенным в вашей невиновности, — я смотрела на него, пока он не встретился со мной взглядом. — Как он стал вашим адвокатом?

— Он пришел вскоре после моего ареста и предложил меня представлять, — он кашлянул. — Я не совсем в положении, чтобы перебирать.

Верно, не в том. Отправив мой портрет Роберту, я просмотрела телевизионные репортажи и прочитала новостные статьи о Рэндалле. Пресса превосходно справилась с разбором и документированием его невпечатляющей жизни. Он жил в захудалом доме, принадлежавшем его родителям, зарабатывал мизерную зарплату преподаванием и подрабатывал Сантой в торговом центре каждый праздничный сезон. Он сохранял бороду и живот круглый год, и ему была присуща бледность человека, редко видевшего солнечный свет.

Мне это не нравилось. Это казалось неправильным для Кровавого Сердца. Я сменила тактику.

— У нас есть общий знакомый, — я прикрепила ручку к верху папки и взглянула на него в ожидании реакции. — Люк Аттенс.