Ложь во имя любви

На Арианну нахлынула волна разочарования. Марка больше интересуют эти проклятые продукты, чем она! А может быть, он хочет специально помучить ее? Если так, это ему неплохо удается!

Арианна смыла грязь с лица. Она ожидала, что Марк, вернувшись с продуктами, снова попытается вывести ее из равновесия какой-нибудь романтической игрой. Но вместо этого он удивил ее своей деловитостью. Он включил водогрей. Пока резервуар нагревался, они приготовили обед и ели у камина, который Марк разжег, пока варилась еда.

Она переоделась в свитер, а Марк надел сухую одежду, но ей очень хотелось согреться под горячим душем, поэтому, пока Марк мыл посуду, она пошла в ванную.

Намылившись, Арианна подумала об их совместном обеде. Это было странно. Ее смущало то, что она сумела удержать его. К тому же она не очень понимала, какие чувства сама к нему питает.

Когда вода стала остывать, Арианна вышла из-под душа. Растершись полотенцем, она надела купальный халат и немного подсушила волосы, решив, что у огня они высохнут окончательно. Самым разумным было бы снова облачиться в свитер, но она вернулась в гостиную в халате. Марк распростерся на широком ковре перед камином.

— Вот это да, — удивился он, увидев ее в халате и босую. — Это что, новая женщина?

— Совершенно новая и чувствующая себя гораздо лучше, спасибо, — сказала она, опускаясь на ковер рядом с ним, но не слишком близко. — Я решила досушить волосы у огня.

Она взбила свои влажные локоны. Пола халата чуть приоткрылась, обнажив ее бедро. Она скромно запахнулась, но Марк заметил это.

— Что у тебя под ним? — спросил он, ничуть не растерявшись.

— Ничего, — без колебаний ответила она. Марк замолчал; о чем, интересно, он думает? Ей стало не по себе. Подтянув колени, она уставилась на огонь. Выражение лица Марка было спокойно, но за этим спокойствием явно что-то крылось. Гнев, сожаление, желание, любовь?

— Марк, скажи, пожалуйста, почему ты изменился?

Он перевернулся на бок, лицом к ней, опершись головой на руку.

— Полагаю, это из-за тебя, — сказал он. — Ничего таинственного тут нет. Когда я увиделся с Зарой на Мартинике, она кое на что открыла мне глаза.

— На что же?

Он замолчал, словно тщательно обдумывая свои слова.

— Скажем так, — произнес он наконец. — Она помогла мне увидеть, что я с тобою не был самим собой. Я играл роль, как оказалось, совершенно напрасно.

— Как это?

Он хохотнул и положил руку на ее босую ногу, лаская ее, словно котенка. Она получила удовольствие от его прикосновения и с трудом сдерживала дрожь.

— Поговорив с Зарой, я понял, что обращался с тобой, как обращался бы с Мередит. Мне это дорого обошлось. Так что век живи — век учись.

— Мередит — это та девушка, с которой ты был помолвлен сразу после колледжа? Которая погибла?

— Да. Я изо всех сил старался избежать ошибок, какие допустил с ней. И при этом перестал быть самим собой.

— Каких ошибок?

Он скептически посмотрел на нее.

— Тебе это в самом деле интересно?

— Да, я хочу понять.

— Все очень просто, — сказал он. — Я корил себя за все неприятности, какие доставил ей, за ее смерть… и твердо решил не повторять ошибок. А в конце концов перестарался, и ты… мы… из-за этого пострадали.

— Она погибла в автомобильной катастрофе?

— Да, но я не говорил тебе, что считаю себя виноватым. Мередит вела машину, она была одна и расстроена. Я перед этим обидел ее. Мы собирались на вечеринку, поссорились, и она ушла в слезах. Я ничего не сделал, чтобы остановить ее. Я отпустил ее и больше никогда не видел живой.

— Это, конечно, трагично, спору нет, но ты тут ни при чем. Люди часто ссорятся. Это еще не значит, что ты виноват в ее смерти.

— Наверное. Но все же я понял, что, будь я более чуток к ней, более заботлив и менее эгоистичен, она бы не погибла. Я был тогда молод, думал только о себе и погубил ее. После смерти Мередит я поклялся, что превыше всего буду ставить счастье и благополучие людей, которых люблю.

— И переусердствовал в этом.

— Вот именно.

Арианне впервые стали понятны мотивы поведения Марка.

— Скажи что-нибудь, Марк.

— По иронии судьбы, я не понимал, что происходит. То есть чувствовал, что чем-то отталкиваю тебя, но вместо того, чтобы умерить свой пыл, старался быть к тебе еще более внимательным.

Арианна пристально смотрела на огонь.

— Я тоже хороша, не говорила тебе, что у меня на душе.

— Да нет, причина во мне. Человек должен быть верен самому себе. Нельзя пытаться быть кем-то другим. В нашем случае это стало очевидным слишком поздно.

Он встал и положил в камин еще пару поленьев.

Вот мы сидим здесь и ведем разговор, который должен был состояться много месяцев назад, думала Арианна. Но каков Марк на самом деле? Кто он, человек, который привез ей рукопись и теперь пытается спасти ее от мафии?

— Еще не слишком поздно отнестись друг к другу с сочувствием, — произнесла она.

— И то верно, — сказал он, наклонившись, взял ее ногу и поцеловал носок. Ее охватила сильная дрожь, но это ощущение ей понравилось. — Знаешь, я не могу выкинуть из головы, что у тебя ничего нет под халатом.

Она подогнула под себя ноги и расправила подол халата.