Ложись

— Через несколько дней, после того как началась эта заваруха, меня вызвал к себе дон Мануэль, помнишь, Главный управляющий нашего предприятия? Он сказал, что очень скомпрометировал себя и ему грозит опасность. Что он знает о моих связях с левыми и будет очень благодарен, если я сумею для него что-нибудь сделать. Кажется, он уже обращался к кому-то из генералитета, но ты ведь знаешь, как все было! Мне пришлось поговорить с теми двумя из штурмового отряда, которые у меня жили. И сочинить для них целую историю. Как ты понимаешь, я был вне подозрений. У одного из них двоюродный брат оказался капралом карабинеров на границе. Все устроилось как нельзя лучше. Мы поселились в Пуигсерде, а в конце июля уже опять были в этой зоне. Можешь себе представить, как носится со мной дон Мануэль. Его назначили генеральным директором департамента… и вот перед тобой его доверенное лицо, его секретарь.

— Что ты говоришь?

— То, что слышишь. Я стал почти что важной персоной! Живу в Бургосе, вращаюсь в высшем обществе, сопровождаю повсюду дона Мануэля, получаю хорошее жалованье. Ни забот, ни хлопот…

— Это грандиозно! Но только…

— Понимаю, понимаю, ты хочешь знать, что стало с моими убеждениями?

— Разумеется, дружище…

— Видишь ли, малыш, все это басни. Помнишь, как меня возмущали и смешили твои политические взгляды. Ты оказался прав. Политика — мерзкое дело! Я поставил на ней крест и подвел черту. Тебя, наверно, интересует, чем мне помогли республиканские идеи? Да ничем! Меня выбросили, как окурок. Таким образом, пришел конец моим левым увлечениям и ко мне стали относиться так, как я и не мечтал. Тебе я могу сказать откровенно: не хочу больше знать никакой политики. Я теперь штатный служащий министерства, у меня хорошее будущее. Чего еще надо? Мне это по душе. Живу хорошо, развлекаюсь, слегка увиваюсь за юбками. Смейся, смейся… Одним словом, прилично устроился.

— Все это так, но…

— Хватит «но»! Не будь дураком! Я порядочный человек, делаю то, что мне приказывают, чту законы, работаю, уважаю существующее правительство, развлекаюсь как и положено холостяку, никаких компромиссов и… баста! Вот моя политика! Но хватит об этом, расскажи лучше о себе.

— Мне нечего рассказывать. Восемнадцатое июля застало меня в деревне у зятя. Там меня мобилизовали. Взяли в армию в Леоне. И через несколько дней отправили в Африку. Через месяц мы уже были на фронте, и вот по сей день я там. Сейчас я возвращаюсь после отпуска. Провел его неважно. Ты даже не представляешь, что такое война!

— О! Еще как представляю! Как раз здесь, в Сарагосе, мы попали под бомбежку. Это ужасно! Не знаю, побывал ли ты под бомбежкой…

— Еще бы, и не раз. Совсем недавно в этой мясорубке под Ханой… Это был какой-то кошмар! Представляешь, нас бросили в…

— Да, очень хорошо представляю. Но в городе на тебя могут обрушиться развалины дома. На фронте все же не так… Во всяком случае, мне так кажется. Там вы в поле, в окопах, это совсем другое дело.

— Ты так думаешь? — Аугусто снисходительно улыбнулся.

— Мне так кажется, дружище, — Хуан смутился, — но давай не говорить больше о том, что тебе неприятно. Мы должны как следует отпраздновать нашу встречу, хватит о войне.

— Хорошо, — засмеялся Аугусто.

— Ты еще ничего не сказал мне о своих. Как они? После освобождения городка ты их видел в первый раз?

— Да. Они плохо себя чувствуют. Не хватает еды, тревожатся за меня…

— Конечно! Мои родители и братья по-прежнему в деревне. К счастью, перед тем как смотаться, я посоветовал, поскольку им угрожали репрессии, уехать к двоюродному брату моего отца, он живет в Валенсии. Они перебрались туда и очень довольны. Ведь мои родители крестьяне. Так что еда у них всегда есть. Недавно я получил от них письмо и все же не могу быть спокоен.

— Разумеется, дружище. Разве я понимал, что такое семья, пока все это не случилось? Послушай, а о друзьях ты что-нибудь знаешь?

— Очень мало. Я видел перед отъездом Агирре. Да, он вернул мне шестьдесят дуро, которые ты ему одолжил. Мне тогда нужны были деньги, и я подумал…

— Не надо объяснять. Ты правильно сделал.

— Спасибо. Другого я от тебя не ожидал.

— И все же ты нахал, каких свет не видывал!

— Почему? — спросил Хуан с недовольной миной.

— Как почему? — улыбнулся Аугусто. — Ты здесь с июля. У тебя есть адрес моего зятя, и уже несколько месяцев как ты мог написать моим родителям. Хоть бы немного побеспокоился, что стало с твоим лучшим другом.

— Да, дружище… Ты прав… Как-то не дога дался, — смущенно пробормотал Хуан.

— Ну ладно, ладно. Ерунда все это. Я пошутил.

— Нет, нет, оставь. Я не подумал об этом, потому что был занят то своими родителями, то работой…

— Я все понимаю. Я же сказал, что пошутил.

— Ну хорошо, а как твои любовные делишки? — перешел Хуан к другой теме.

— У меня есть невеста, очень красивая. Настоящая невеста.

— Попался?

— Да, дружище!

— Наверное, жертва случая?

— Жертва? Я самый счастливый человек на земле.

— Да ты спятил. Здесь так много девчонок, а ты дал себя захватить одной!