Ложись

— Она стоит того. Жаль, что ее сейчас нет в Сарагосе. Я рад был бы вас познакомить. Ранили ее зятя, лейтенанта, который раньше служил у нас в батальоне. Ее зовут Берта. Уверяю тебя, я не променяю ее ни на одну женщину в мире.

— Эко хватил! — засмеялся Хуан. — Однако я вижу, ты ничуть не изменился.

— Кое в чем, возможно, нет. Но скажу тебе откровенно: жизнь на фронте жестока и беспощадна. Мне кажется, я уже никогда не буду тем веселым парнем, каким ты меня знал.

— Ну что ты, дружище!

— Да, да. Я говорю серьезно. Я столько пережил… Знаешь, о чем я подумал… Если бы ты мог…

— Что?

— Если бы ты мог сделать для меня одолжение…

— Что за вопрос? Говори, что надо. И можешь не сомневаться.

— Я буду так благодарен тебе. Ты ведь в хороших отношениях с доном Мануэлем и мог бы с ним поговорить обо мне. Я неплохо себя зарекомендовал. Дон Мануэль вспомнит меня. Ему, я думаю, будет не очень трудно забрать меня из пехоты. Мне очень страшно, и в этом ведь нет ничего постыдного. Я больше года провел на передовой. Я не ищу теплого местечка. Пусть меня переведут в часть, где меньше опасности и неудобств. Моторизованную, интендантскую или что-нибудь в этом роде. Как ты думаешь?

— Ну что ж! Хорошо. У него есть связи и в деловых и в военных кругах. Ему это будет нетрудно. У меня тоже немало знакомств среди высшего офицерского состава. Не беспокойся. Можешь на меня положиться.

— Ты не представляешь, как я буду тебе признателен! Война — это очень страшно. Надо быть очень мужественным, чтобы… — голос Аугусто прервался от волнения.

— Давай больше не будем об этом! — воскликнул Хуан как-то уж слишком оживленно. — Тебе надо выпить еще несколько рюмочек. Пойдем отсюда.

Они уже поели.

— Нет, дружище. С меня довольно. Ты и так уже потратился…

— Что за глупости! Идем! Мы не расстанемся, пока я не истрачу все, что у меня есть. К тому же я должен тебе несколько сотен песет.

— Вот это действительно глупости. Ничего ты мне не должен! Сейчас с меня хватит и нескольких песет.

— Ладно, ладно, но ты сказал, что у тебя нет ни гроша.

— Какое это имеет значение?

— Как какое? Сейчас деньги тебе пригодятся. Ты отлично знаешь, — выдавил он через силу, — что я тебе обязан гораздо большим.

— Да перестань ты, дружище! Ты мой лучший друг, правильно? И хватит об этом.

— Ну хорошо, хорошо. Давай вот что сделаем. Я должен выполнить кое-какие поручения шефа. Выпьем еще немного, и я пойду. Поговорю с друзьями, попрошу у них денег. А ты возьмешь у меня немного…

— Вот ведь ты какой! Даже не думай об этом!

— Знаешь, что я тебе скажу? Сегодня командую я. В девять вечера жди меня в «Салдубе». Мы поужинаем, а потом пойдем в одну компанию. В котором часу ты едешь?

— В четыре утра.

— Ну, вот и хорошо. Я провожу тебя на вокзал.

— Нет-нет, ну зачем тебе беспокоиться!

— Беспокоиться? Да что с тобой! Ты выведешь меня из терпения своими церемониями. Мы будем вместе до отхода поезда,

— Это совсем ни к чему, потому что…

— Опять ты за свое?

— Прости меня. Ты прав, я словно помешался.

Они распрощались у дверей бара.

Хуан ушел недовольный. Вот не повезло! Встретить Аугусто здесь и именно сегодня. Надо же! Никогда не знаешь покоя. У него оставалось триста песет и был роскошный план на вечер. А этот молодчик без денег совсем некстати! Он должен был Аугусто около семисот песет. «Ну что ж, верну. Пусть не валяет дурака. И еще эта его просьба. Что за человек! Как и все, думает только о себе, Всегда все преувеличивает. Подумаешь, война! Представляю, что это невесело. Но может, хватит о ней? Поговорить с доном Мануэлем?.. Ему и так стоило большого труда освободить меня от мобилизации, а теперь еще заботиться о дружке, который меня же и рекомендовал, Но разве Аугусто это поймет! В свое время он оказал мне не одну услугу. Очень хорошо! Очень признателен! Ну и что же? У меня достаточно своих забот. И он… Он мог бы это понять. Ничуть не бывало! Он думает только о себе… Очень мило! С ним надо держать ухо востро! Еще спрашивает, почему я не писал в деревню. Подумаешь! У каждого свои заботы, свои дела. Ну и народец, скажу я вам!.. Тоже мне преступление! Мой лучший друг! Плевал я на это! Мог бы быть и поделикатнее. Вот еще! Я же не лезу в чужие дела. Пусть и меня оставят в покое. От него дождешься, пожалуй! Как бы он меня не подвел. Того и гляди впутает в какую-нибудь историю. Этого только не хватало! Нет, он просто идиот. Надо было его послать к чертям, и делу конец. Если мне не изменяет память, я вас не… Или нет может, я вас и видел, но не помню. Семьсот песет! Нечего сказать! Где я их достану? Не отрицаю, я немало зарабатываю, но я не обязан перед ним отчитываться. Впрочем, не так уж и много, как он думает. Семьсот! Ничего себе! Жалованье за полтора месяца. Об этом не может быть и речи, дружище! Но ведь он и не просит их у меня. Конечно нет, и никогда не попросит. Что за люди! Вечно лезут со своей щедростью. А мне это хуже острого ножа. Нашел дурака! Мы-то с тобой знаем друг друга, голубчик. Ему что, а я должен жить на чужой счет и краснеть. Но я не желаю слушать никаких упреков! Дам ему пять дуро и пусть радуется!..»