Ложись

Через несколько недель после того, как роту Аугусто перебросили, майор приказал Пуэйо спуститься вниз. Он собирался отодвинуть назад передовую линию и хотел побеседовать с капитаном, который хорошо знал эту местность. Капитан раздулся от самодовольства. Он начертил план позиций, долго думал, восстанавливая в памяти свои военные знания, и отправился вниз, готовый намылить шею начальству. Капитан не был сторонником отхода на заранее подготовленные позиции, который требовался в тот момент. Он красноречиво, хотя несколько сбивчиво, изложил свою точку зрения, педантично ссылаясь на пункты устава и главным образом заботясь о собственном престиже, а не о существе дела.

— Все это очень хорошо, Пуэйо, — сказал ему майор, — но сегодня же, как только вернетесь на позиции, прикажите вашему взводу немедленно отступать.

Капитан в точности выполнил приказ. Настроение у него было скверное, и он делал мрачные предсказания. Однако в ту же ночь враг атаковал старые позиции и был вынужден отступить, обманутый в своих ожиданиях. Благодаря прозорливости майора были спасены люди, находившиеся на передовой линии.

Пуэйо был смущен и раздосадован. Свою ярость он сорвал на лейтенанте Барбосе, который первый к нему обратился.

Землянка Барбосы была намного хуже, чем землянка капитана. Крыша почти не защищала от сырости. На полу скопилась вода, и, чтобы передвигаться, положили несколько камней. На одном из них стоял телефон, прикрытый пустым ящиком из-под галет. На другом стоял ящик побольше, на котором сидел лейтенант. Рядом лежали два камня — для ног. Здесь лейтенант проводил день и ночь. В дырявом ведре тлели сырые дрова. От них подымался удушливый дым. Лейтенант почти ослеп от этого дыма, его заели вши, одежда насквозь промокла, руки и лицо почернели от копоти. С небритой уже неделю бородой он походил на разбойника. Лейтенант позвонил Пуэйо и попросил у него разрешения сходить вниз переодеться.

— Нельзя, — резко и недовольно ответил капитан.

— Я хочу только помыться, переодеться в сухое, побриться. Вернусь сегодня же, засветло.

— Я сказал — нельзя. И не просите.

Барбоса не хотел уступать Пуэйо и позвонил майору. Тот позвонил капитану. Капитан дал разрешение, но был недоволен — опять нарушение устава.

— Можете идти в город, но займитесь только самым необходимым.

«Что они все, сговорились против меня, что ли?» — подумал Пуэйо.

Немного погодя неприятель сделал еще одну попытку атаковать, более удачную, чем атака передовой линии. Республиканцы ночью перешли фронт, взорвали висячий мост, предварительно обстреляв охрану, которая оказала сопротивление.

Больше всех пострадал от этого Аугусто. Чтобы возить продовольствие на позиции, теперь приходилось делать большой крюк и идти через Сабиньяниго.

Дорога туда и обратно занимала двенадцать-четырнадцать часов. Этим обстоятельством он не преминул воспользоваться, чтобы поговорить о Кастильо. Парень совсем обезумел от страха. Неудачная попытка атаковать передовую линию и взрыв моста доконали его.

— Умоляю тебя, Гусман, ради всех святых! — В голосе Кастильо слышались слезы.

— Капитан не очень-то нас слушает, дружище, но я попытаюсь. После того как мост взорвали, стало очень трудно возить продовольствие. Ладно, постараюсь еще раз поговорить с ним. Думаю, что капитан тебя отпустит.

Аугусто сдержал слово.

— Мой капитан, не могли бы вы снова перевести ко мне Кастильо?

— Это почему же? — мрачно спросил тот.

— Сейчас нам приходится очень трудно. Поса помогает Лагуне на кухне и грузит продукты для непригодных к службе. Я сопровождаю обоз. На дорогу уходит двенадцать-четырнадцать часов. Нам не вынести такого напряжения. Я выхожу в четыре утра, а возвращаюсь ночью. Некогда и за продуктами съездить. А если поедет один Парес, вы сами знаете, что из этого получится. Когда никто не следит за погрузкой, обжулят, и глазом не успеешь моргнуть.

— Пусть тебе помогает кто-нибудь из освобожденных от службы.

— Они и так помогают. Хромой дежурит по кухне, но едва справляется, а о других и говорить нечего. Сущее наказание!

— Ну ладно, я подумаю, — мрачно ответил капитан. Его раздражало, что у каптера всегда все было заранее предусмотрено и взвешено. «Он, кажется, вздумал меня учить!» К тому же капитану не хотелось лишиться Кастильо. «Почему он не попросил кого-нибудь другого?»

Аугусто обладал препротивной способностью попасть в самую точку и вывести капитана из себя. «Нет, не будет так, как он хочет!» Кастильо был нужен Пуэйо, он не мог без него обойтись. Каждое утро Кастильо приносил ему горячий завтрак, поджаривал хлеб. Весь день поддерживал в печи огонь, сушил одеяла и плащ капитана на кухне, смазывал жиром и чистил его сапоги. Денщик капитана был нерасторопным увальнем, от которого он не отделывался только потому, что сам майор рекомендовал его. Пуэйо думал долго. Вид у него был мрачный. Затем на его лице появилась злая усмешка. «И тем не менее, — решил он, — и тем не менее…»

Аугусто спустился вниз озабоченный. Его огорчило поведение капитана и особенно его отношение к Кастильо. В конце концов Аугусто нашел бы кого посылать за продуктами.