Ложкаревка-Интернейшнл и ее обитатели

На следующий день Галка сосредоточенно расхаживала взад-вперед под яблоней во дворе.

«Ш-ш-шт-тым-м», — прилетело в Галку яблоко.

— Бобрик, снова ты за свое с утра пораньше?.. — начала было Галка, но увидела, что бобренок ни при чем. Он в это время стоял на четвереньках над цветком и, прикрыв глаза, нюхал его мохнатую сердцевину.

Яблоко уронил Лени, лазавший в листве. По поручению бабы Мани он собирал ароматные плоды в висящую на ветке корзину.

Галка повертела упавшее яблоко, клюнула и окликнула бобренка:

— Бобрик! Я слышала, когда на голову падает яблоко, то пострадавшего посещает гениальная мысль. Может, попробуем?

Бобрик опасливо покосился на огрызок и спросил с надеждой:

— А может, без падающих яблок обойдемся? Они нынче во-он какие громоздкие.

— Я чего-то не пойму, ты хочешь помочь австралийцам или нет? — рассердилась Галка. — Мне с вечера в голову ничего толкового не приходит. Вдохновения что-то нет. Да и ты до сих пор ничего полезного не предложил. Нужно, чтобы яблоко нас по голове ударило, и мы сразу будем в ударе.

Бобренку ничуть не нравилась идея, но раз другого выхода нет… Он послушно примостился рядом с Галкой под яблоню, и она скомандовала в крону дерева:

— Давай, Лени. Только непременно, чтобы по голове. Понял?

Два яблока, пущенные Лени сверху, в цель не попали. Зато третье стукнуло Бобрика по темечку.

— Ну что, придумал что-нибудь? — заинтересованно глянула Галка на приятеля, потиравшего ушибленное место.

— У-у, — замотал головой бобренок.

— Лени, давай еще! — задрав клюв кверху, крикнула Галка.

Бобрик втянул голову в плечи, а Галка, напротив, героически выпрямилась в ожидании.

Из огорода выплыло пугало «Электроникс» и двинулось в дальний угол, за курятник. Это Эму решил убрать его до весны, чтобы оно не мокло под дождями и не трепалось ветрами без надобности. Страус нес пугало перед собой, рукава рубахи раскачивались, и от этого оно казалось почти живым. Галка засмотрелась на пугало, и вдруг очередное яблоко так треснуло ее по затылку, что и страус, и пугало в ее глазах раздвоились, а в мозгу бешено закрутились невидимые шестеренки.

— The Chips are down! — вдруг во все горло закричала Галка и сорвалась с места.

— Чего-о? — выпучил глаза Бобрик, глядя ей вслед.

Галка подобно шаровой молнии стремительно влетела в дом, оглушительно хлопнув дверью.

Из листвы вниз головой свесился Лени и пояснил:

— Австралийцы всегда так вопят в момент, когда найдено решение. Это — то же самое, что «эврика»… И когда она успела набраться таких словечек? — Он, пыхтя, полез обратно в крону яблони, откуда донеслось:

— Так что, Боб! На твою голову бросать или на сегодня хватит?

Но ему никто не ответил. Под деревом уже никого не было.

Готовясь к зиме, Кенг и Эму кололи дрова и едва успели уклониться от зигзага горячего воздуха. Это бобренок пронесся мимо них, оставив за собой вихрь из опавших листьев. Бобрик прилип носом к окну и через стекло наблюдал за тем, что происходило в комнате.

Вне сомнения, удар яблоком пробудил в Галке дремавшие доселе способности. Галка бурно жестикулировала, баба Маня качала головой. Галка строила страшные гримасы, а баба Маня хваталась за сердце. Галка что-то рисовала на листе бумаги, баба Маня правила рисунок. Вскоре ими была объявлена операция под кодовым названием «Привет». Весь оставшийся день прошел в приготовлениях. Галка слетала в лес и созвала его обитателей. Лес пришел в движение. Отовсюду подтягивались к деревне лисы, ежи, зайцы. На подступах к Ложкаревке были выставлены посты. Дед Авоська без устали бегал то к себе, то к Лексею, то в лес и везде командным голосом раздавал указания. Он даже помолодел лет на сорок. Пес Тарас не отставал от него ни на шаг.

Дед Лексей, кряхтя, мастерил замысловатые петли и показывал хитроумные приспособления Кенгу. Эму увлеченно возился с тыквенной головой пугала. Баба Маня строчила на старенькой швейной машинке, что-то перешивая. Даже Лени не спал, а старался по мере возможности помочь. Он сидел на абажуре и следил сверху, ровно ли ложится шов под рукой бабы Мани.

Ночь прошла в легкой тревоге и ожидании. Никто не сомкнул глаз.

Лени пристроился на коленях бабы Мани и заглянул ей в глаза:

— Жаль, бабуль, что ты не коала… Построили бы тебе хижинку под эвкалиптом… Ты бы мне за ухом чесала, а я бы тебя развлекал. Я ведь и скрип двери на ржавых петлях изобразить могу, и ворчание недовольной свиньи.

И коала очень натурально захрюкал.

Баба Маня засмеялась:

— И впрямь, похоже. Да ты у нас артист! Только что я в хижине под эвкалиптом делать буду?

— Не хочешь под эвкалиптом, можно под бутылочным деревом, — устроился удобнее Лени.

Баба Маня в ответ только погладила его по пушистой шерсти.

А на рассвете Кенг в джинсах, длиннополом плаще и Серегиной шляпе стоял посреди комнаты.

— А ну-ка, поворотись! Не, Мань, он у нас просто новый русский! — хлопнул себя по бокам дед Авоська.

— Как это — новый? — не понял Кенг.