Ложная память

Марти не представляла себе, каким образом доктору удавалось создать вокруг себя такую ауру молчаливого авторитета и компетентности, но она даже и не стала пытаться проанализировать этот ореол, поскольку самый вид доктора даже в большей степени, чем вступление через обычную дверь в эту комнату, исполнил ее сознание ощущением покоя, и она сейчас испытывала лишь благодарность за нахлынувшее на нее ощущение надежды.

ГЛАВА 47

Зловещая мгла, канувшая в море за несколько часов до рассвета, словно изначальная злая воля, теперь вновь восставала из океанских глубин и разливалась над берегами.

Небо наконец закуталось в серые тучи, которые с самого утра так упорно пытались закрыть его, не оставив в вышине ни одного голубого пятнышка, которое могло бы отразиться в воде, ни проблеска солнца, который мог бы вспыхнуть на зубах волн. Однако Дасти свинцово-серый океан казался еще темнее, чем был на самом деле; он отчетливо видел на водной глади черные мраморные прожилки.

Все побережье, панорама которого разворачивалась в окне четырнадцатого этажа, тоже было мрачным — укрытый тенями берег, гряда холмов на юге и густо населенные равнины на западе и севере. Природная зелень была чуть заметна, как тонкий оттенок нездорового пепельно-серого фона, а все творения рук человеческих выглядели горками щебня, покорно ожидающими разрушительного землетрясения из тех, которые случаются раз в тысячелетие, или термоядерной войны.

Когда Дасти окинул взглядом пейзаж, раскинувшийся за стеклянной стеной, чувство тревоги полностью и внезапно покинуло его, словно кто-то повернул незримый выключатель. Помещение, облицованное панелями красного дерева, книжные полки с аккуратно расставленными томами, множество дипломов, выданных самыми престижными университетами страны, теплое многоцветное освещение от трех ламп в стиле Тиффани[39] — неужели подлинный Тиффани? — вся эта подобранная со вкусом обстановка оказывала успокаивающее действие. Вступив вместе с Марти в приемную Аримана, он с удивлением почувствовал явное облегчение, но здесь и сейчас это облегчение сменилось безмятежностью наподобие той, что испытывают при медитации дзен-буддизма.

Его кресло стояло рядом с огромным окном, но Марти и доктор Ариман сидели поодаль от него, в двух креслах, разделенных низеньким столиком. Марти рассказывала о своих приступах паники, проявляя при этом наибольшее самообладание с тех пор, как Дасти вчера вечером увидел ее в гараже. Психиатр слушал внимательно, на его лице было написано неподдельное сострадание, и это выражение успокаивало.

Глядя на все это, Дасти почувствовал себя настолько успокоенным, что улыбнулся.

Это безопасное место. Доктор Ариман — великий психиатр. Теперь, когда он взял Марти под свою опеку, все должно исправиться. Доктор Ариман употребляет все свои знания и опыт на благо пациентов. Доктор Ариман заставит все эти страхи исчезнуть.

Внимание Дасти вновь обратилось к зрелищу океана. Теперь водное пространство предстало подобием гигантского болота, словно его воды были настолько покрыты пятнами грязи и пучками морских водорослей, что по ним могли пробегать лишь низкие вязкие волны. И в этом мрачном тусклом дневном освещении гребни волн казались не белыми, а пятнисто-серыми и ядовитыми хромово-желтыми.

В зимние дни, под пасмурными небесами, море часто принимало такой облик, но никогда прежде не казалось Дасти настолько тревожным. Действительно, раньше он видел в таких сценах редко встречающуюся своеобразную красоту.

Негромкий голос рассудка подсказал ему, что он спроецировал на это зрелище те чувства, которые на самом деле не имели к нему прямого отношения. Море было всего лишь морем, таким, каким оно было всегда, а истинная причина беспокойства крылась где-то в другом месте.

Эта мысль озадачила его, потому что в этой комнате не было ничего, что могло бы послужить причиной тревоги. Это безопасное место. Доктор Ариман — великий психиатр. Теперь, когда он взял Марти под свою опеку, все должно исправиться. Доктор Ариман употребляет все свои знания и опыт…

— Нам нужно еще побеседовать, — сказал доктор Ариман, — выяснить кое-что еще, прежде чем я смогу с должной уверенностью поставить диагноз. Но я все же рискну дать имя тому явлению, которое вы испытали, Марти.

Марти слегка наклонилась вперед в своем кресле, и Дасти увидел, что она ожидает предварительный диагноз психиатра с полуулыбкой, ее лицо не выдавало никакого, столь, казалось бы, очевидного, душевного трепета.

— Это любопытное и редкое состояние, — продолжал психиатр. — Аутофобия, боязнь самого себя. Я никогда еще не сталкивался с подобными случаями, но я знаком с литературой, посвященной этому расстройству. Оно проявляется самыми разнообразными и странными образами — теперь вы, к сожалению, хорошо знаете какими.

— Аутофобия! — удивленно воскликнула Марти. В ее голосе слышалось чуть ли не восхищение, а не тоска или неприязнь, как будто психиатр вылечил ее, всего лишь найдя наименование постигшего ее несчастья.

Может быть, такую реакцию вызвал валиум?