Ложное обвинение. Кое-что по случаю. Безжалостный. Никогда не доверяй женщине

— Это была страшная глупость с его стороны и к тому же опасная. Но Эд немного романтичен. Куда полезней было бы, если… — Она прямо взглянула на Кэлворта, затем, не выдержав его ответного пристального взгляда, опустила глаза.

Не поднимая их и покраснев при этом, она произнесла:

— Я думаю, мы могли бы поговорить откровенно.

— Хорошо, давайте так н сделаем. Вы можете быть со мной совершенно искренней, мисс Бостон.

— Постараюсь. Отец уполномочил меня предложить вам 25 тысяч долларов за эту пресловутую расписку.

— Этого недостаточно.

Глаза ее сверкнули гневом, но голос остался ровным.

— В таком случае назовите сами сумму, мистер Кэлворт.

— Вы не совсем разбираетесь в том, о чем говорите.

— А я и не хочу во всем этом разбираться.

Кэлворт посмотрел на нее с удивлением.

— Очень часто приходится делать вещи, которые не нравятся, но при этом можно в них хорошо разбираться. Смею утверждать это на основании моего богатого житейского опыта…

Он улыбнулся и продолжал:

— И вот вам этому пример. Я без малейшего желания принял сегодня ваше приглашение прийти.

Ее карие глаза наполнились горечью.

— Зачем же вы это сделали?

— Так, иллюзия.

Брови ее изогнулись дугой.

— Я пришел на встречу с воспоминанием о своей далекой юности.

— Мне это ничуть не льстит, уверяю вас, мистер Кэлворт.

— Я и не пытаюсь вам льстить, — сказал он тихо.

Ее карие глаза некоторое время внимательно изучали лицо Кэлворта. Затем она резко и нетерпеливо дернула головой.

— Мистер Кэлворт, такой разговор нас ни к чему не приведет.

— Это точно, но он мне приятен и доставляет удовольствие. Совсем недавно я черпал удовольствие со дна бутылки Эго тоже вроде иллюзии. Вначале чувствуешь себя так хорошо, как в полете, а утром — пустая бутылка, пустая голова, сожаление, суровая реальность и даже, если хотите, испытываешь угрызения совести.

— Все это очень интересно, — сказала Люси, — но уводит нас от цели нашей важной беседы.

— Хорошо, тогда берите быка за рога.

— Вы готовы назвать свою цену? Какая сумма удовлетворит вас, мистер Кэлворт?

— Даже не могу сейчас сказать, ведь я еще не проанализировал все. Во сколько, скажем, оценить удар Плейера, вашу ложь, вторжение в мою квартиру Гастингса или вашего хорошего дружка Рода, размахивающего, кстати, револьвером перед самым моим носом. Ну и наконец сама расписка. Мне нанесен большой моральный ущерб… Вы понимаете это?

Ом мрачно усмехнулся.

— Все это очень печально, мистер Кэлворт, но разрешите дать вам один совет: нельзя одновременно быть"" и вымогателем, и эмоциональным философом… Это взаимоисключающие вещи. Следует придерживаться чего-то одного.

— Звучит вполне разумно.

Он неожиданно и порывисто сел, и глаза его вдруг наполнились гневом. Она вновь затронула его отдаленные тайники памяти.

— Я вот что скажу вам. Когда я был на воине, то часто оказывался под прицелом не одного автомата или револьвера. Это злило меня и, конечно, пугало. Но на войне как на войне. Там смерть подстерегает каждую минуту. Но здесь, когда вдруг ваш Род поднял револьвер, я вновь испугался. А как же могло быть иначе, прямая угроза. У меня внутри все похолодело, я как бы вернулся к фронтовым условиям двухлетней давности. А на кой черт мне эти ощущения снова?

Он поискал в кармане сигареты. Внезапно он почувствовал, что успокаивается. Гнев, наполнявший его до краев, исчезал, как джинн, которого вновь ухитрились запихнуть в бутылку, из которой недавно выпустили.

Он предложил сигарету Люси.

— Если бы вы попросили у меня эту расписку до того, как Род навел на меня оружие, я бы отнесся к этому совсем иначе и, возможно, отдал бы ее вам просто так, тем более если бы эта просьба была облечена в приятную и милую форму.

Люси подняла голову, а затем, усмехнувшись, с какой-то долей недоверия произнесла с хрипотцой:

— Вы становитесь загадочней час от часу, мистер Кэлворт.

— Да нет, я говорю совершенно серьезно.

Глаза его стали мягче.

— Еще и сейчас не поздно… Почему бы вам не попробовать?

Она резко поднялась. Руки ее были плотно прижаты к бокам.

— Итак, мистер Кэлворт, — голос ее прозвучал с презрением. — Какова ваша цена?

Он задумчиво посмотрел на нее, затем встал и подошел ближе.

В глазах его появился какой-то мягкий блеск.

— Вам еще не надоело торговаться со мной, Люси? Я готов уступить вам расписку за один поцелуй. Я оцениваю его в двадцать пять тысяч долларов.

Он подошел к ней вплотную. Их тела чуть не соприкасались.

— По-моему, вы почти готовы согласиться, нс так ли?

Она слегка отступила назад.

— Почти.

— Никаких "почти" быть не может. Я делаю вам коммерческое предложение: двадцать пять тысяч долларов за добровольный поцелуй.

Тело Люси напряглось. Глаза зажглись гневом и презрением.

— Я отказываюсь, мистер Кэлворт… У меня свои представления о ценностях, и я не подменяю одного другим. Мое предложение остается в силе.

Вдруг в глазах ее зажегся новый огонек, в нем было что-то горькое и безрассудное.