Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Ответ: Я не виновен в этом. Смазать дело КУЗНЕЦОВА или укрыть его преступные связи у меня стремления не было.

Допрос окончен в 4 часа 30 минут.

Протокол мною прочитан, ответы с моих слов записаны правильно.

КОМАРОВ

ДОПРОСИЛИ:

Зам. министра государственной безопасности

Союза ССР полковник РЮМИН

Cm. следователь следчасти по особо важным делам МГБ СССР подполковник ОЖЕРЕЛЬЕВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

обвиняемого КОМАРОВА Владимира Ивановича от 5 июня 1952 года

КОМАРОВ В.И., 1916 года рождения, уроженец гор. Ленинграда, русский, гражданин СССР. До ареста проживал в гор. Москве и работал в МГБ СССР заместителем начальника Следственной части по особо важным делам, полковник.

Допрос начат в 22 часа 30 мин.

Вопрос: Вы заявили, что желаете сделать дополнение к своим показаниям от 3-го июня 1952 года.

Что вы хотели сообщить следствию?

Ответ: После последнего допроса я многое передумал, восстановил в памяти и решил рассказать о некоторых обстоятельствах, связанных с расследованием дела вражеской группы КУЗНЕЦОВА. Мне неизвестно, какие замыслы были у АБАКУМОВА, но я подтверждаю, что он не только замалчивал важное указание ЦК ВКП(б) о необходимости активно допрашивать КУЗНЕЦОВА, ПОПКОВА и других арестованных о том, на какие внешние силы

в своих вражеских устремлениях они рассчитывали, но и давал преступные установки, направленные на смазывание этого дела.

Вопрос: В чем заключались эти установки?

Ответ: Он прямо ориентировал на то, что дело КУЗНЕЦОВА и его вражеской группы является локальным и что у арестованных по делу нет и не может быть шпионской связи с закордоном.

Это свое утверждение АБАКУМОВ мотивировал тем, что основные обвиняемые, будучи в прошлом руководящими работниками партийного аппарата, находились у всех на виду и не могли поддерживать контакт с иностранцами. В частности, КУЗНЕЦОВ, по словам АБАКУМОВА, имея постоянную охрану, не рискнул бы поддерживать подозрительные знакомства, поскольку каждый такой его шаг несомненно был бы известен органам МГБ, а следовательно и Центральному Комитету ВКП(б).

Вопрос: Все это АБАКУМОВ заявлял вам лично?

Ответ: Да. В процессе следствия по ленинградскому делу мне, как я уже показывал, не раз приходилось докладывать ему о том, как ведут себя арестованные, какие они дают показания.

Во время одного из таких докладов в конце 1949 или в начале 1950 года я заявил, что арестованные о своем участии в антипартийной группе в основном уже рассказали и поэтому возникает вопрос, в каком направлении их следует допрашивать дальше.

Выслушав меня, АБАКУМОВ поинтересовался, какие имеются данные о связи участников вражеской группы с иностранцами. Я ответил, что мы располагаем материалами лишь о пребывании в Англии КАПУСТИНА, однако и он обвинение в сотрудничестве с иностранными разведывательными органами отрицает.

Одновременно я сообщил АБАКУМОВУ, что допрошенные по его указанию арестованные КУЗНЕЦОВ, ПОПКОВ и бывший министр просвещения РСФСР ВОЗНЕСЕНСКИЙ по поводу их встреч и общения с Тито во время приезда последнего в Советский Союз заслуживающих внимания показаний не дали.

Как сейчас помню, прохаживаясь, по своему обыкновению, около стола и рассуждая вслух, АБАКУМОВ заявил, что поскольку прямых улик у следствия не имеется, то предполагать о наличии у КУЗНЕЦОВА, ПОПКОВА и других арестованных по ленинградскому делу связи с иностранцами нет никаких оснований. Продолжая свою мысль, он заявил: «Какой тут может быть шпионаж, если все арестованные являлись руководящими партийными работниками и никто из них, кроме КАПУСТИНА, с иностранцами не встречался». Как можно, например, говорил далее АБАКУМОВ, — интересоваться шпионской деятельностью у ВОЗНЕСЕНСКОГО, если в ЦК хорошо известно, что он был очень осторожен в связях и даже препятствовал намечавшемуся назначению его брата на одну ответственную работу по линии внешних сношений.

По словам АБАКУМОВА, если в ЦК узнают, что мы ставим подобные * вопросы, нас поднимут на смех и скажут, что мы занимаемся не тем, чем нужно.

Насколько мне помнится, при этом разговоре присутствовал заместитель министра государственной безопасности ОГОЛЬЦОВ, который сидел молча и, как мне казалось, чувствовал себя несколько стесненно, поскольку в прошлом он сам работал в Ленинграде заместителем начальника Управления МГБ и, очевидно, был знаком с некоторыми арестованными.

Примерно так же ОГОЛЬЦОВ вел себя и при допросах арестованных КУЗНЕЦОВА и ПОПКОВА, происходивших в кабинете у АБАКУМОВА.

Вопрос: Уточните, в каком направлении протекали эти допросы?