Лубянская ласточка

Писатель пытался объяснить янки, что этот чернокожий высокообразованный человек – по русским меркам князь, да и вообще Человек… Один из американцев скривил презрительную гримасу: «У нас такие князья ботинки чистят».

Тогда Толстой подошел к хаму и спустил того с лестницы второго этажа. Хозяйка для порядка возмущалась, французы – аплодировали, американцы были посрамлены.

– Лихо! – одобрительно улыбнулся барон. Помолчав немного, он продолжил: – Мой отец очень недолюбливал американцев. И это не национальное чванство или какие-то предрассудки. Отец был человеком чести, верным сыном Франции и поэтому его огорчала гибель любого француза, вне зависимости от его партийной принадлежности. Ты знаешь, что устроили янки, когда подошли к Парижу в сорок четвертом?

– Да, началось восстание. Парижане рассчитывали на помощь американцев. А те остановились в тридцати километрах от столицы и выжидали, пока немцы перебьют восставших. Погибли тогда – есть разные данные – от трех до пяти тысяч человек. Но восставшие все же победили, и только тогда американцы «геройски взяли» Париж. То же самое произошло и на юге Франции…

Морис посмотрел прямо в глаза собеседнику:

– Борис, для специалиста в области образования ты отлично знаешь военную историю, да и вообще прекрасно разбираешься в военно-политических вопросах…

«Ну вот и настал момент истины», – решил Петров.

– А тебя это расстраивает? У нас уже давно появилась еще одна чрезвычайно интересная тема для обмена… мнениями, – начал Борис, не отрывая глаз от лица барона. – Ктому же мы оба можем содействовать сохранению военного паритета, о важности которого мы с тобой так часто говорим…

Морис слушал молча.

– Нашу страну, так же как и Францию, беспокоит стремление Соединенных Штатов развязать войну против нас и втянуть туда союзников по НАТО. Допустить этого нельзя, и здесь твоя помощь стала бы неоценима.

Борис замолчал и выжидающе посмотрел на барона.

– То есть ты предлагаешь мне сотрудничество? – скорее констатировал, чем спросил де Вольтен.

– Да, я предлагаю тебе именно это.

– Скажу откровенно, Борис, я давно пришел к этой мысли. Но от мысли до ее воплощения зачастую существует огромная дистанция. Я рад, что встретил тебя. И рассчитываю на твою помощь. Мне давно стало ясно, что политические, а точнее, военно-политические вопросы тебя интересуют значительно больше, чем ликвидация безграмотности в Верхней Вольте, – с улыбкой закончил Морис. Посерьезнев, он добавил: – Я давно стремился к этому разговору.

– Я тоже очень рад, что в главном у нас с тобой нет разногласий. Мы – европейцы и видим наш дом глазами великого француза – генерала де Голля. Европа от Ла-Манша до Урала… Мы с тобой достаточно узнали друг друга, Морис, чтобы иметь право на откровенный мужской разговор. Ты ищешь возможности помешать Соединенным Штатам достичь подавляющего военного преимущества в мире. Ты понимаешь, что, развязав войну против СССР, Штаты сделают театром венных действий Восточную, Центральную и Западную Европу. А значит, пострадает и Франция.

Морис внимательно, не отводя глаз, смотрел на Бориса, и было видно, что он согласен со всем, что говорит ему Петров.

– Наше сотрудничество поможет нейтрализовать усилия американцев и сохранить мир в Европе, которая достаточно настрадалась в предыдущую войну. Я гарантирую, что от тебя не потребуют никакой информации, относящейся к государственным тайнам и обороноспособности Франции.

– Я верю, – просто сказал барон.

– Хочешь подумать?

– Лишнее. Я достаточно думал раньше. В следующую нашу встречу я передам тебе план и отчет по проведению штабных учений стратегических ракетных войск НАТО в Западной Германии под кодовым названием «Разящий меч».

После проверки полученных материалов Центр включил полковника Мориса де Вольтена в агентурную сеть легальной парижской резидентуры, присвоив ему псевдоним Аристократ.

Для успеха в предстоящей разведывательной работе имеет большое значение, как складываются человеческие отношения между куратором и его агентом. Взаимная симпатия, сходство вкусов и интересов, уровень образования – все работает или не работает. В случае с бароном личность Петрова, ставшего фактически его другом, оказалась идеальной. Постоянная моральная поддержка многое значила для де Вольтена – офицера НАТО, который, по всем законам, у себя на родине считался предателем. Агент все время нуждался в подтверждении правильности своего поступка. Это прекрасно понимал Петров, который, чутко улавливая настроения Мориса, поддерживал его в моменты неизбежных колебаний и сомнений.