Лубочная книга

Князь Узбек, извещенный о даровании ему внука, немедленно к ним приехал с пышною свитою своих подданных и привез им богатые дары, с обещанным числом приведенных прекраснейших коней, усугубив восхищение молодых супругов и увеличив число посетителей, желающих узнать отца прекрасной Софии и посмотреть на блестящую его свиту.

Торжество и собрания вновь начались в доме Победоносцева и до самого отъезда князя, в течение двух недель, продолжались каждый день.

К довершению общей радости, Победоносцев получил от своего начальника чрез адъютанта повышение чина и знак отличия за храбрость, оказанную в сражениях против горцев.

Князь Узбек, распростясь со слезами, им проливаемыми, с детьми своими, сопровождавшими его несколько верст, отбыл в свои владения; а молодые супруги наши возвратились в свои дома и, погоревав о разлуке с Узбеком, их отцом, стали жить по-прежнему в вечной радости и удовольствии.

Пять месяцев по рождении сына, названного Аркадием, супруги наши наслаждались благосостоянием и цветущим здоровьем, как вдруг в самую полночь Андрей сделался жестоко болен. Он почувствовал ужасное давление в груди; сильный кашель со рвотою кровью в нем открылся, и наш герой почувствовал, что силы его совершенно оставили. Глубокие раны в груди и правой руке его растворились и сделали сомнительным его выздоровление. Призванные доктора, сделав консилиум, приступили к пользованию юноши героя, уже осеняемого тению смерти, но все их искусства оставались безуспешными. София, нося ужас и отчаяние в душе своей об опасном положении своего обожаемого супруга, послала нарочного к отцу своему и просила его как можно скорее к ним приехать и привезти с собою врача его Бразина, «ибо, — писала она к нему, — милый мой супруг, а твой нежный сын Андрей, находится при последних минутах жизни и хочет меня покинуть вдовою с бедным сиротою, нашим маленьким сыном».

Сие известие жестоко поразило сердце и душу чувствительного Узбека, ибо он любил Андрея не менее своей дочери; но он сам лежал на одре болезни и никак не мог исполнить просьбу и желание своих детей. Увидев из письма Софии, что раны, на груди и на правой руке ее супруга отворившиеся, открывают ему преждевременно могилу, он вспомнил, кем ему первая нанесена, и слова своего зятя, что он сам носит смерть и груди своей от руки его сына, еще более увеличили его отчаяние и повергли в вящую против прежнего болезнь. Написав чрез великую силу ответ к своей дочери, в оном излил он всю свою к ним нежность, с благословением и жестокою скорбию о положении любезного ему Андрея, приложил к нему драгоценный свой перстень и, призвав Бразина, вручив ему оные, приказал, не жалея лошадей, скакать что есть духу к детям его и все употребить искусство для спасения Андрея, умирающего от ран своих. «Я это прежде предвидел, — отвечал Бразин, — и дал знать княжне, но от тебя это скрыл, чтобы не огорчить. Я сейчас скачу туда, и коли Алла мне поможет возвратить жизнь Андрею, то я знаю, что ты окажешь мне твои милости». — «Поспеши, Бразин, исполнить это, и богатая награда тебя ожидает здесь. Скорее отправляйся с этим посланным от дочери моей и извести меня, что произойдет там». (Бразин уходит.)

Болезнь Андрея со дня на день увеличивалась. Все доктора и даже присланный генералом искусный врач не подавали никакой надежды на его выздоровление, даже назначили день и час его смерти; но Софии об этом сказать опасались.

Прибыл Бразин с письмом и подарком и влил некоторую надежду для больного и Софии, еще более огорченной болезнию своего отца. Сей врач, осмотрев больного, побледнел, сомнительно покачал головою и тяжело вздохнул. Сие не могло укрыться от прозорливости Софии, и она горько зарыдала. Однако ж искусство Бразина продлило на несколько дней жизнь Андрея, он почувствовал некоторое облегчение и, дав об этом знать прелестной своей супруге, наполнил ее душу восхитительною радостию; но она недолго продолжалась. Облегчение раненого было преддверием смерти его, и Андрей, невзирая на все попечения и искусство своих врачей, в двенадцатый день своей жестокой болезни тихо испустил дух свой на руках милой супруги, смертельным ударом пораженной, имея от рождения только двадцать три года. Судьба неумолимая лишила в нем лучшего воина, верного друга, прекраснейшего из мужчин, самого пламенного и нежного супруга и сына почтительного, верного подданного престолу и отечеству, столь страшного врагам их своей исполинской силой, искусством и мужеством в ратоборстве.

София, увидев, что супруг ее более уже не существует для нее, почувствовала хлад смерти, разливающийся и ее сердце и во всех жилах. Она не пролила и и одной слезы над его прахом. Сердце ее окаменело; душа и все чувства ее были умерщвлены. София была бледна как смерть, трепетала, отчаяние пылало в голубых ее глазах — и ноги отказывались ей служить. Родители Андрея и много друзей и знакомых, бывших тут при его кончине, ясно видели страдание сей несчастной и опасались или помешательства в уме ее, или удара, который не замедлит ее поразить.