Лучи смерти

– Ну, мы пошли. Ждите нас в буфете, можете выпить пива.

– Я на службе не употребляю, – с достоинством ответил Вольтц и демонстративно уселся в мотор.

Лыков с Олтаржевским поднялись на второй этаж, нашли нужный номер и постучали. Дверь тут же распахнулась. На пороге стоял полный бородач среднего роста, шикарно одетый, с красным нездоровым лицом.

– Was ist lös?[28] – спросил он с сильным акцентом.

Сыщик вынул полицейский билет, помахал им и пояснил:

– Чиновник особых поручений Департамента полиции Алексей Николаевич Лыков. И мой помощник граф Стырье. Разрешите, мы войдем.

Оттер толстяка и шагнул в номер.

– Но позвольте, ведь вы обещали оставить меня в покое!

– Кто обещал? И что именно? – быстро спросил коллежский советник.

Разуваев смешался. Он явно не знал, что говорить, чтобы не навредить себе. Лыков закрыл дверь, сел сам и взглядом велел сесть своему напарнику.

– Поговорим, Петр Никодимович?

– Ну если вы настаиваете…

– Лучше здесь, чем в посольстве под протокол, не находите?

Разуваев взял себя в руки, сел напротив и начал возиться с сигарой.

– Хороший у вас табак, дорогой, – как бы невзначай бросил сыщик.

– Желаете? Прошу, угощайтесь.

– Да я не курю, спасибо. И запонки на вас золотые, булавка в галстуке с настоящим бриллиантом. Сколько в нем карат, два или три?

– Три, – смутился ученый. – Слаб, люблю камешки.

– И роскошную жизнь тоже, – резюмировал Лыков. – Номер вон какой дорогой. Откуда у вас деньги на все это, Петр Никодимович? Разве Филиппов мог платить своему ассистенту большое жалованье?

– Значит, речь пойдет о Филиппове? – фальшиво удивился собеседник.

– О нем. Я веду дознание его смерти по личному распоряжению министра внутренних дел.

– А чего там дознавать? Смерть случилась от естественных причин, так в газете было написано.

– Что же вы не пришли на похороны учителя?

Разуваев скривился:

– Какой он мне учитель?

– А разве нет?

– Нет, – отрезал физико-химик. – И никогда им не был. Он работодатель, причем скупой.

– Откуда в этом случае капиталы?

– Наследство, откуда же еще.

– А почему убежали из России?

– Господин Лыков, – перешел на фальцет Разуваев, – что за выражения? В чем вы меня обвиняете, поясните! Я не сбежал, а уехал. Легально, по заграничному паспорту. Ищу здесь работу, в Германии сильная наука, я хочу найти настоящую достойную службу, а не прозябать, как в Петербурге.

– Нашли?

– Пока нет.

Сыщик помолчал. Формально его визави предъявить нечего. Он не террорист, а ученый, выехал на законных основаниях. Как получить от человека нужные сведения? Пожалуй, стоит попробовать вежливый тон.

– Прошу извинить меня, Петр Никодимович, если мои слова вас задели. Мы с графом зададим вам несколько вопросов и уйдем. Никаких обвинений в ваш адрес со стороны власти действительно нет. Есть лишь просьба помочь в дознании.

– Ну, уже лучше, – смягчился Разуваев. – Почту своим долгом помочь Департаменту полиции. Слушаю вас внимательно.

– Вы удивились, увидев нас. И сказали, что вас обещали оставить в покое. Что это значит?

– Дело было так. Когда я обратился в Петербургское охранное отделение за паспортом, то имел беседу с подполковником Сазоновым. Он так же, как и вы, интересовался опытами Михаила Михайловича. Я знал, что охранка следила за Филипповым. Более того, и сам Михаил Михайлович знал это. Подполковник желал выяснить, не имел ли покойный связей с враждебными элементами.

– Что вы ему ответили?

Разуваев выпятил толстый живот и с достоинством сказал:

– Я мог бы адресовать вас к подполковнику. Но так и быть, расскажу. Мне как ассистенту не приходилось участвовать в подобного рода разговорах.

– Каких именно?

– Тех, что интересуют охранное отделение. Чистая наука, и только наука. Опыты, эксперименты, обработка результатов, ведение лабораторных журналов… То, что называется рутиной.

– И когда вы так ответили Якову Григорьевичу, он обещал оставить вас в покое?

– Именно. Подписал заграничный паспорт и отпустил.

– Петр Никодимович, – вмешался в разговор Олтаржевский, – тогда вопрос к вам как к ученому. Что же изобрел доктор Филиппов?

– Да ничего он не изобрел, – желчно ответил физико-химик. – Заблуждался и переоценивал результаты экспериментов.

– Но успешные опыты в Риге!

– А чего такого успешного случилось в Риге?

– Говорят, Филиппов вернулся с последних исследований очень довольный. И рассказывал всем, что еще два эксперимента, и работа закончена. Он собирался описать свое открытие в сборнике Академии наук.