Лучинушка

Лизавета сразу же принялась убирать со стола и обратила внимание на его взъерошенный вид и стойку охотника перед дичью только когда закончила мыть посуду. Она решила, что пёс услышал мышь и кстати вспомнила о том, что дворовые собаки до сих пор не кормлены. Быстро собрав в кастрюльку пищевые отходы, добавила хлеба и супчика, и пошла во двор, привычно ворча по поводу привередливости членов семьи, оставлявших на тарелках слишком много еды. С их отговорками на то, что она нарезает хлеб слишком крупными кусками, отчего бутерброды получаются непомерно большими, она была категорически не согласна. Ничего подобного. Куски как куски, и бутерброды ровно такие, какие нужны каждому здоровому человеку и какие она съедала сама.

Все три собаки лежали в тенёчке вдоль забора, недалеко друг от друга, и вели себя довольно вяло, словно одолеваемые послеобеденной сонливостью. Похоже, Родька, добрая душа, обожавшая всякую живность, перед отъездом успел угостить их собачьим кормом. Ну ничего, проголодаются съедят и это, решила Лизавета, и, разложив принесённую еду по мискам, направилась в дом. Проходя мимо подвальной двери, заметила, что навесной замок с каким – то хитроумным кодом, который недавно расхваливал Игнат, открыт и висит на одной скобе. Она подёргала за дверную ручку, но тяжелая, окованная железом дверь не поддалась, видимо была закрыта изнутри. Лизавета покачала головой, и, зацепив дужку как положено, за обе проушины, крепко прижала. Замок защёлкнулся и она пошла дальше, думая как бы не забыть напомнить об этой оплошности Игнату. Ничего против этого серьёзного, уважительного парня она не имела, но прядок есть порядок.

Тем временем наша экспедиция приехала на место и остановилась поближе к опушке. Олег достал из багажника и раздал всем резиновые сапоги и рюкзаки. Переодевшись, осмотрели и поправив экипировку друг друга, двинулись в путь.

Углубляясь в лес, все вдыхали полной грудью воздух, насыщенный запахами цветущей липы и ландышей, любовались свежей густой зеленью, цветущими кустами шиповника, куртинами дикой сирени и небольшими лужайками колокольчиков. Постепенно деревья поредели и начались болота.

Родька выбрал среди валежника подходящие жерди и сделал для каждого по слеге. Весенние воды ещё переполняли землю, и кочки в болотной топи были едва видны. Первым шел Родька, нашаривая дорогу слегой, за ним шагали Катя с Олегом, а Стеша замыкала строй. Они уже приближались к косе, когда Катя заметила крупную змею, обвивающую пень, стоявший на их пути, невольно подалась в сторону, и, взвизгнув, соскользнула в топь. Оглянувшись на неё, Родька рванулся на помощь и потеряв равновесие, тоже провалился в бочаг.

– Не бойся, Катя, не бойся, – выкрикнула Стеша, суя слегу девушке, в ужасе колотившей руками по мутной жиже. – хватайся за палку! Вот так, держись крепче, я тебя вытащу! Олег, подавай слегу Родьке.

– Катя! Я сам, тащите Катю… – закричал Родька, и, опираясь о жердь, лежащую поперёк бочага, стал выползать на твёрдое место.

Катя тоже схватилась за поданную Стешей слегу. Она подтащила её ближе, где Олег достал её за воротник и вытащил на кочку. Стеша прижала мокрую, дрожащую девушку к себе.

– Всё – всё – всё, моя девочка, успокойся.

В это время среди взбаламученной болотной жижи надулся и лопнул огромный пузырь.

– Там кто – то есть, – всхлипнула Катя, – он тащил меня вниз…

– Никого там нет, – возразил Олег, – это газ.

– А Родечка, где Родечка? – не успокаивалась Катя.

– Да вот же он, твой Родечка, стоит позади Олега. С ним тоже всё в порядке.

– Катенька, Катюша, я здесь… – успокоил Родька.

– Ну вот, видишь, с ним всё хорошо. Пойдёмте дальше. Вам обоим надо побыстрее переодеться, чтобы не простудиться.

– Я боюсь, – всхлипнула Катя, – идёмте назад.

– Катенька, назад идти намного дальше, чем вперёд.

– А вперёд дддалеко?

– Нет, не далеко. Видишь вон те сосны?

– Вижу…

– Там уже твёрдая земля. Пойдём, не бойся.

Наконец болота были пройдены. Ступив на твёрдую землю узкой косы, на которой росли редкие стройные сосны, Родька схватил в объятия Катю, а Олег Стешу. Она не стала вырываться, и вдыхая исходящий от него запах душистого парфюма, с сожалением думала о том, что его порыв скорее всего вызван благополучным исходом событий, но всё равно ей было очень приятно.

– Ребята мокрые, им надо переодеться… – сказала она, и, осторожно освободившись из объятий, стала доставать из рюкзаков сменную одежду, – Катюша, Родечка, переодевайтесь, мы отвернёмся. Бросайте мокрую одежду мне, я сложу всё в пакет.

Пока Стеша отжимала и отряхивала грязную одежду, Олег взял камеру и начал снимать ландшафт, позолоченный ярким утренним солнцем, приговаривая:

– Вы только посмотрите, какая красота, а какой воздух! Всё – таки ваш прадед был умнейшим человеком и выбрал это место не зря. Конечно, в те времена не было столько машин, как сейчас, но дыма и копоти от печных и фабричных труб вполне хватало для того, чтобы люди понимали, что нужно бежать из города на лоно природы. Я бы тоже хотел, чтобы мои дети росли в таком месте.

– А сколько их у вас? – спросила Стеша.